Избранные произведения писателей Дальнего Востока

— Иди-ка сюда! Дам шнурок!

Никто не тронулся с места. Вдруг погас электрический свет.

— Не будем работать! — раздались голоса.

Никелевые Очки поскреб затылок. В гавань вошел пароход и причалил к пристани. Но рабочие пальцем не пошевелили и лишь молча наблюдали. Делегация рабочих отправилась в управление сухопутно-морского транспорта, чтобы предъявить свои требования. Остальные стояли тут, с нетерпением ожидая, какие вести принесут их делегаты. А пароход дымил в порту. Экипаж высыпал на палубу. Всех удивляло поведение рабочих. Раньше в такой момент они суетились бы, шумели и гудели, как пчелиный рой, выгружая товары, а сегодня порт словно вымер. Даже Никелевые Очки, обычно ни на минуту не остававшийся в покое, вращавший глазами, словно железными колесами, и тот сегодня с видом подбитой птицы стоял где-то в углу, опустив голову.

Загоралось багряное солнце. Глядя на это солнце, рабочие еще острее сознавали, как велика их сила, когда они действуют сообща. Они объединились, и это заставило стоять в бездействии всех: от зазнавшегося надсмотрщика, по прозвищу Никелевые Очки, до подъемного крана и пароходного экипажа.

— Ай, теперь у работниц обдирочной фабрики дела творятся страшные! Сирена взвыла; говорят, и они бунтуют. Страсти какие! — проговорил один рабочий, обращаясь к Чотче.

Тот радостно заулыбался.

— Мы тоже, — продолжал рабочий. — Пусть только посмеют не принять наших требований! Вот это они видали? — Он крепко сжал кулак и потряс им перед Чотче. Тот пристально посмотрел на него и подмигнул.

И вдруг нагрянули полицейские. Часть из них оцепила управление, другая спешно окружила толпу. При виде полиции в рабочих вспыхнуло пламя протеста. Но они еще сдерживали себя в ожидании результатов переговоров их товарищей. Полицейские врезались в толпу и, сверкая глазами, зорко вглядывались в рабочих в надежде обнаружить зачинщиков. Из всех переулков высыпало население Инчхоня, привлеченное забастовкой портовых рабочих. Без конца подкатывали полицейские на мотоциклах. Явилась конная полиция. Грозной стеной окружили они порт. Атмосфера накалилась: это чувствовал каждый. Один за другим заходили в порт пароходы и замирали в неподвижности, вплотную друг к другу... Из управления сухопутно-морского транспорта вышли наконец рабочие делегаты, окруженные полицейскими.

— Наших условий не приняли! — крикнули они.

— Разойдись! — не дав им кончить, приказал полицейский чин со множеством знаков отличия.

Возбужденная толпа загудела, началась невообразимая суматоха. Рабочие хотели организовать демонстрацию по улицам Инчхоня, но очень многих уже успели арестовать.

Когда Чотче вернулся домой, его встретила старушка-хозяйка.

— Тебя только что кто-то разыскивал!

Чотче все еще не мог отдышаться.

— Кто? Как одет этот человек? — спросил он, переводя дух, а в голове проносилось: «Сыщик? Синчхоль?»

— Как одет, спрашиваешь?.. Да и не помню хорошенько. — Старушка виновато улыбнулась. — Все равно, он сказал, что непременно зайдет опять, и велел никуда не отлучаться и ждать.

— Велел ждать?

Чотче нахмурился. Беспокойство все сильней овладевало им. Старуха посмотрела на него, подождала, не спросит ли он еще о чем-нибудь, и поплелась к себе.

«Кто же приходил? Синчхоль с каким-нибудь спешным делом?» — раздумывал Чотче. Вдруг дверь открылась. Чотче вздрогнул и уставился на вошедшего. Это был рабочий, с которым он познакомился в порту и встречался потом несколько раз у Синчхоля.

— Вы Чотче? — спросил он.

Еще ничего не понимая, Чотче широко раскрыл глаза.

— Да... — И пожал протянутую руку.

— Товарищ, большая беда!

— Что случилось?

— Только что, часу не прошло, схвачен товарищ Синчхоль!

Глаза Чотче стали вдруг неестественно большими.

— Схвачен? Где?

— Дома был арестован. Теперь этот дом под сильной охраной. Вам тоже обязательно надо переменить место жительства. Я подыскал уже одну квартирку. Перебирайтесь пока туда, а потом поселитесь в более подходящем месте. Не будем откладывать — собирайтесь!

Окинув взглядом комнату, он встал.

Известие об аресте Синчхоля потрясло Чотче. Он твердо знал, что рабочим движением, помимо Синчхоля, руководят еще другие товарищи, неизвестные ему. Но именно Синчхоль открыл ему на многое глаза, направлял его действия, вот почему он горевал теперь о нем, словно малое дитя, потерявшее мать. Товарищ что-то прошептал ему на ухо и вышел. Чотче следом за ним направился в новое свое жилище.