Избранные произведения писателей Дальнего Востока

Синчхоль вдруг ощутил тоску по родному дому. «Дай конфетку», — вспомнил он, и таким милым показался ему Ёнчхоль с протянутыми ручонками, а еще милей — обычное в доме блюдо: красный перец, начиненный соевым творогом, мясом и чесноком.

Размышляя об этом, он брел и брел не спеша. Сосало под ложечкой. «И куда он запропал?» — удивлялся Синчхоль. Утренний выпуск уже должен быть доставлен, вечернего еще нет... Куда он пошел?

Синчхоль обогнул Колокольный проспект и направился к Золотому Гонгу. Трамваям, бегущим туда и сюда, не было конца. Бесчисленные автобусы, такси мчались один за другим, словно наперегонки.

Синчхоль, глотая пыль, уныло брел по асфальту. Солнце сильно припекало, а Синчхоль все еще носил зимнюю фетровую шляпу. Опасаясь случайной встречи со знакомыми, а тем более с отцом или мачехой, он глубже надвинул шляпу и шагал, уставясь себе под ноги.

Бывало, отправляясь в школу, он привычно начищал ботинки до блеска. И никогда не думал, что это имеет такое значение. В запыленных ботинках с ободранными носами как будто и ноги-то стали другими, отяжелели, — куда легче шагалось в начищенных ботиночках.

— Ну, как ты поторговал сегодня?

— Да с тысчонку трепангов сбыл. А ты?

— Да и я, видимо, около того.

Синчхоль поднял голову. Двое мужчин шли с чиге за плечами и разговаривали. «А не пойти ли и мне в разносчики? — подумал он. — Сейчас, например, капусты много, можно капусту разносить, потом еще что-нибудь... да любой товар». Но, представив себе, как он, подобно этим парням, шествует по улице с чиге за спиной, понял, что не сможет решиться на это. Почему? По какой причине? Он прекрасно сознавал, что если он не сможет взяться за работу, например, носильщика, то, по существу, не будет никакой разницы между ним и Ильпхо, который предпочитает ковырять в носу и голодать, но не работать. «Другим товарищам это, может, и подошло бы, а я уж лучше бы, уподобясь провинциалу, стал копаться в земле, а что и как делать — живо научился бы у крестьян, — размечтался он. — Только вот для Сеула такое дело, пожалуй, не подойдет — слишком много знакомых. А отец, а мачеха? Столько знакомых женщин...»

Неожиданно Синчхоль оказался перед универмагом «Мицугоси». «Зайти, что ли, туда?» — подумал он, сделал уже несколько шагов, но тут же отступил, испугавшись встречи со знакомыми, — мало ли их идет за покупками. Всякий раз, когда он проходил здесь, эта мысль заставляла его еще больше горбиться, а вид у него был и без того жалкий.

Посетители «Мицугоси» всё люди из порядочного общества, одеты со вкусом и по сезону. Едва ли отыщется среди них хоть один в таком поношенном костюме и зимней шляпе. На всех давно уже легкие летние костюмы и летние шляпы. Но где еще можно дать отдых натруженным ходьбой ногам? Пойти на Южную гору? Но туда трудно добраться, да и жарко там. Все-таки лучше всего зайти сюда и отдохнуть... И он решительно вошел в универмаг.

Поднявшись в лифте на третий этаж «Мицугоси», Синчхоль сел на стул и стал задумчиво глядеть на фонтан. По соседству сидела молодая пара. Они потягивали воду со льдом и оживленно беседовали, то и дело громко смеясь чему-то, и Синчхолю все время казалось, что они потешаются над его жалким видом. Уязвленный смехом, Синчхоль отвернулся, но чувствовал, что их взгляды устремлены на его спину и затылок. А тут еще нестерпимая духота. Синчхоль вынул из кармана платок и вытер лоб. Платок тоже был последним. Покидая дом, Синчхоль захватил с собой четыре или пять платков, но пришлось раздать товарищам, остался лишь этот, порядком уже заношенный.

Он невольно прислушался к голосу непрерывно щебечущей и хохочущей соседки, и он показался ему очень похожим на голос Окчоми.

«Вышла ли она замуж? Помнит ли еще меня?» — задал он себе вопрос, и, обжигая, словно палящие лучи солнца, потекли воспоминания. Он усмехнулся. Таким приятным казалось ему то время. Нет, оно было по-настоящему приятным! Только тогда он не понимал, насколько счастливой была для него та пора.

Вдруг Синчхоль вскочил: эти мысли были куда грязнее нечистоплотных привычек Ильпхо. Пытаясь отогнать их, он стал смотреть на бегущие туда и сюда трамваи, бесконечной вереницей мчащиеся автобусы, такси. Смотрел, пока не зарябило в глазах. Смотрел, смотрел, и вдруг до него дошло, что и эти трамваи, автобусы, такси теперь недоступны для него. Пробовал думать о чем-нибудь — ничего не шло на ум, кроме воспоминания о том, как прошлым летом ездили они с Окчоми на реку Ханган. Разумеется, он и после этого не раз ездил на трамвае, но те случаи не оставили следа в его памяти, и ярко запечатлелись лишь поездки в трамвае или такси с Окчоми.