Наталья Симонова - Будем меняться мужьями?

– Ты, наверное, думаешь, что образование для дошкольников у нас бесплатное, мой бедный рассеянный муж, – начинала она делано невинным тоном. – И тебе, вероятно, кажется, что цены на детские вещички по-прежнему копеечные, прямо как в ваши времена. – Когда Эля злилась, она всегда любила подчеркнуть имевшуюся между ними разницу в возрасте. – А все изменилось, мой дорогой. А ты и не заметил, да? Конечно! Тебе ли заниматься такими пустяками!

– А что такое, Элечка? – миролюбиво откликался муж.

– А то, Кирюшечка, что мне денег не хватает. Я Стасика в школу искусств вожу. А Олю на балет. Не догадываешься, сколько это стоит? Про одежду уже и не говорю, скоро нам вообще придется детей по добрым людям одевать! – словно разбегаясь, больше и больше повышала Эля голос. – Тебе же на все плевать! Ты же не занимаешься ни детьми, ни домом, ни хозяйством, все на мне! Крутись как хочешь, дорогая жена. Ладно. Я готова. Но тогда хоть денег приноси достаточно!

– Эль, ну я же неплохо зарабатываю, – смущался муж.

– Не плохо. И не хорошо, – возражала жена. – Нам не хватает, говорю тебе!.. Зато мы благородные! – бормотала обиженно и зло. – Можем себе позволить швыряться наследством! А мне такое великодушие не по карману, мне приходится детей поднимать. Знаешь сколько всего детям нужно? Хотя откуда тебе знать…

Между тем работы у него только прибавлялось, проекты были один другого интереснее. С некоторых пор институт сотрудничал с Шеффилдским университетом, международный научный авторитет Кирилла рос, и в конце концов ему поступило прямое предложение переехать в Шеффилд на хорошую должность с хорошей зарплатой.

Новость ошеломила Элю.

– Это точно? – Она прижала сложенные кулачки к груди. – Это уже не сорвется?

– Предложение англичан вполне серьезное, – кивнул Кирилл задумчиво, – только…

– А когда? – еле вымолвила так и вспыхнувшая нежданным счастьем Эля.

– Формальности потребуют некоторого времени, но…

– Сколько? – перебила жена.

– Ну… сколько-то месяцев… не знаю… полгода, год… – неуверенно пожал плечами Кирилл.

– Так долго! – вскрикнула она, сразу становясь несчастной.

– Элечка, да подожди ты, дело же не в том. Я еще вообще не решил, нужно мне это все или нет.

– Как! Как так – не решил! Послушай, Кирюш, – залепетала напуганная Эля, – ты знаешь, я давно хотела тебе сказать… Тогда, с Галей, ты был прав. Тогда прав, точно, я теперь понимаю. У тебя же перспективы, ты умный, талантливый… А у Гали ничего. Ты молодец. Тогда… Но сейчас! Кира, сейчас! Как можно о чем-то думать, когда такое предложение?..

Теперь Эля почти ежедневно интересовалась, не пора ли уже собирать чемоданы в Шеффилд. Она без устали напоминала Кириллу, что нужно успеть сделать массу дел, хлопотать о сдаче квартиры, оформлять документы… Муж в основном отшучивался. Тянул время – от предложения не отказывался, но и не давал окончательного согласия. «Не то что не хочу… – рассуждал сам с собой. – Сложно это все. А собственно… и не хочу. Вообще не представляю, как я могу тут все бросить. Как?! Ту же лабораторию… Галю… Да все! Конечно, можно приезжать, но это ведь совершенно не то… Интересно Гумилев пишет – биополе человека от рождения настроено на этническое поле. А в другом этносе подстройки нет, нет интерференции волн, все идет вразнобой, отсюда, по его мнению, дискомфорт, называемый ностальгией… Да что там интерференция! Просто все мое здесь! Ну отрывать, что ли, с мясом? Зачем?! Смыться, оставить всех своих… Не думаю, что у меня это получится». Чем больше он задумывался, тем больше находил причин для отказа.

А Эля теряла терпение, болезненно реагируя на его уклончивость.

– Кира, – жалобно просила упиравшегося мужа, – подумай о детях. Здесь ни стабильности, ни безопасности.

– Да-а, – соглашался он рассеянно.

– Что да?

– Ни стабильности, ни безопасности, – вздыхал Кирилл. – Там тоже свои сложности, не думай, что в рай зовут.

– Я согласна на их сложности! – нервно вскрикивала жена. – Я от наших устала! Не понимаю, что тебя здесь удерживает. Что?

– А по-твоему, нечему? – улыбался он, не желая обострять ситуацию. – У меня тут вся жизнь… родные, друзья…

– Будем приезжать, – хватала его за руку жена. – Теперь это не трудно.

– Сама-то не боишься? Языка ведь толком не знаешь.

– Выучу!

Он улыбался.

– Довлатов пишет, на чужом языке мы теряем восемьдесят процентов своей личности, утрачиваем способность шутить, иронизировать…