Кир Шаманов - Дурные дети Перестройки

Не прошло и недели пасторальных фотосессий с тёлками и фруктами в Крыму, которых никто так и не увидел, как Валера уже снова оказался в Питере. Он покинул Дашу и Лизу на диком пляже — взяв с собой все их общие деньги и документы, исчез. Девочки думали, что он вернётся, остались какие-то его вещи, но он, как оказалось, сразу же улетел в Питер торчать. А когда девочки, вырубив у родителей переводом денег на билет, приехали в Питер, милый Валера пришёл к Даше и её друзьям архитекторам в гости. Сначала он украл ключи от квартиры, а потом, на следующий день, когда все были на работе и учёбе, украл все их ноутбуки, деньги и ценности, что были. Устроил там бардак и разве что не испражнялся им на кровати, хотя, кажется, испорожнялся. Кажется, он приревновал Дашу за то, что она не хотела с ним встречаться после случая в Крыму, это была его месть.

Когда ему потом за это предъявляли, он никогда не понимал, как можно поднимать такую грязь? Ведь деньги, вырученные с пусть и краденых ноутбуков, он потратил на поездку в Москву, в которой он сделал свою первую тамошнюю выставку. Для этой выставки, кстати, я написал небольшой текст за два грамма гашиша. Не имея ноутбука и будучи не в состоянии читать и писать больше трёх слов, Валера слёзно и, конечно же, срочно упросил меня это сделать. Даже как собачка специально ждал во дворе, пока я закончу, почти три часа.

Выставка «Я лучший!» действительно состоялась в одном из московских музеев современного искусства с нечитабельной аббревиатурой в названии. Пара сайтов вывесили мой текст без подписи в анонсах. Публики было немного: три его знакомых московских девочки — бывшая, нынешняя и на перспективу; задротка-кураторша, которая принарядилась — к своему обычному неряшливому свитеру добавила брошь с агатом, напудрилась пятнами и подкрасила реснички; пришёл и одинокий арт-критик гомосексуалист, который свёл Валеру с этой кураторшей. Телевидения и журналистов ждали, но их почему-то не было.

Залеваченная феминистка и кураторша Эльвира интересовалась гендером и антропологией маргинальных сообществ. В проекте Валеры она разглядела сразу несколько манифестаций протестного сознания травмированной идентичности автора с эпизодическими всполохами трансгендерной сексуальности. Она перехихикивалась насчёт Валеры с критиком, но внятный текст написать так и не смогла.

Когда я спросил его, как он попал на эту выставку, Валера сразу так насупился, что стало ясно — я лезу не в своё дело, затронуты «сферы». А суть была ясна как день — критик-гомик Серёжа, видимо рассчитывая на взаимность собственной креатуры, был приведён в возбуждение и заблуждение его мелькающей в дырках индиго-джинс жопкой в пёстреньких трусиках с комиксами. Критик замолвил за талантливого питерского автора словечко своей старой приятельнице из института. Но теперь он, разъинтригованный в пух и прах, всё больше и больше жался к кураторше, пугаясь искрящего Валериного обаяния, полностью переключившегося на женский пол, и уже тайно вынашивая планы мщения ему как молодому художнику-гетеросексуалу.

Стоит, однако, сказать пару слов о самой выставке. Она называлась просто и ёмко — «Я лучший!», где сейчас работы с неё — неизвестно, наверное, утрачены. Валера напечатал семь фотографий, на которых языком жестов было по буквам написано: «Я лучший», а потом с ними пришёл ко мне:

— Понимаешь, есть предложение сделать выставку, и я хочу её просто сделать! — так он пытался выразить суть проекта, когда мы писали текст.

Он рассказал в лицах, как изложил эту идею в песочнице на детской площадке критику Серёже, и как они омыли её с возлиянием любимого Серёжиного напитка «Трофи», как со слезами пьяного братания они кричали ночью в московском дворе на Зоологической улице, наверное даже целовались:

— Валера великий художник!

— Серёжа самый крутой арт-критик!

— Мы лучшие!!!

Несмотря на то, что у него был сформировавшийся в фотографии стиль, под натиском Серёжи Валера решил сделать новый проект как актуальное искусство. Идея как бы есть, и, опять-таки, вроде хорошая, но как её осуществить? В голову к нему ничего не шло, пока он не понял, что сам выбор критиком Серёжей его как автора в ответ на его чистое художническое желание эксгибиционировать свои произведения — это и есть Идея! И когда он спросил у кураторши и критика, почему они его взяли, те сказали ему:

— Потому, что ты лучший! У нас выставляются только лучшие художники.