Кир Шаманов - Дурные дети Перестройки

Он всегда начинал с кокаина, желая взбодриться или находясь на волне какого-то нового приобретения, вещи или девушки, когда всё вроде бы хорошо и любой нормальный человек счастлив. Но ему «чего-то» не хватало, порошок вставлял недостающий пазл, а потом, будучи абсолютно эмоционально неуправляем и дестабилизирован, чтобы сняться, он заменял кокаин героином. Сначала понемногу, а потом и на длительное время, пока в очередной раз не оказывался в реабилитации, например.

Эффективен как художник он бывал только периодически, в основном, когда курил траву и не употреблял ничего тяжелее пива. Какое-то количество его фотографий того периода остались у меня в коллекции. Черно-белые андрогинные силуэты на грани абстракции, какие-то шумы, надувные игрушки и пупсы, продам как-нибудь дорого, при случае.

Впрочем, он делал и какие-то арт-проекты, я даже по дружбе ему писал тексты к ним, пытаясь одновременно исследовать любопытное Валерино бессознательное. В какой-то момент он сильно привязался ко мне, и даже, когда к нему приехала его мама, познакомил нас. Сказал, что я его спонсор по «Анонимным наркоманам» и помогаю ему оставаться трезвым. Отчасти это действительно было так, поскольку со свойственным мне сарказмом я систематически издевался над Валериными срывами и избалованностью, призывал его к сознательности. И он как будто бы прислушивался, делал работы и проекты, но иногда в сговоре со мной же балансировал свои косяки перед мамой. У неё, как оказалось, возникло ко мне доверие, и она несколько раз даже звонила мне, когда Валера куда-нибудь очередной раз исчезал.

Будучи психиатром и разумной в целом женщиной при определённых средствах, которые зарабатывала в Америке, она понимала, что Валера полностью неуправляем, компульсивен — живёт себе и окружающим во вред. Но, видимо, ничего не могла сделать со своим просторным еврейским материнским инстинктом и сначала избаловала до изнеможения своего младшенького, а потом восприняла его как свою пожизненную ношу. У Валеры в Америке ещё был старший брат, у которого всё было хорошо, с Валерой он не общался.

У себя в коммуналке, полу-сквоте, с покрашенным красной краской полом, где в одной из соседних комнат ночевало сразу по 15 готов-малолеток, которые периодически резали вены в засранном туалете, маму селить он не стал. Снял для неё квартиру, на её деньги естественно, но приличную, где она остановилась на те две недели, что была в России, чтобы повидаться с ним и потрепать за ушком своего любимого пупсика Валерочку, которому перевалило за тридцать, и которого она не видела несколько лет.

Мама готовила еду и каждый день кормила Валеру супом и котлетами, пила с ним вечерами чай как в детстве, а Валера, беспокоясь только о деньгах и том, что не может свалить по быстрому, ширялся ночью в туалете, то же как в детстве.

Мама привезла вещей и новый MacBook в подарок. Валера, в новой одёжке, чистенький и почти трезвый, порхал как голубок, познакомился через новый ноутбук на сайте знакомств с новой тёлочкой-архитекторшей, Дашей. Уже и собрался переехать к ней после отъезда мамы, и мама вроде как даже одобрила его новое трёхдневное знакомство. Но как только мама уехала, вместо переезда он, конечно, сразу снова заторчал. Вроде как в тоске по её, маминой, ласке, которая только что была так близко, но пропала. Душа его, естественно, сразу же исстрадалась, иссохла, и всем назло, за то, что люди, мама, весь мир с ним так поступают, он проторчал ноутбук, фотоаппарат и все деньги, что мама оставила.

В этот раз оправданием побега из реабилитации, откуда Валера сбежал через пару недель пребывания из пяти, стало то, что одна из питерских галерей продала несколько его фотографий, и ему надо было срочно забрать деньги.

Он сразу списался с тёлочкой-архитекторшей и договорился поехать с ней в Крым, ведь было лето. Списался с мамой, мама только одобряла, ведь Валера там поест фруктов, к полученной тысяче долларов за фотографии мама накинула ещё две, и он с тёлочкой и её подругой отправился на море.

Перед самым отъездом очень мучился, что зря он проторчал второй MacBook и третий фотоаппарат и просил маму прислать ещё, надо же в Крыму тёлок голыми чем-то фотографировать. И мама даже согласилась прислать, да шёл он через океан долго, не успевал из-за срочности отъезда. А деньги не хотела присылать и переплачивать, в Америке техника стоит в два раза дешевле, чем в России. Короче, Валера сильно на всех расстроился, но ни затарчивать, ни покупать фотоаппарат не стал. «Взял пофотографировать» общий, который стоял в студии, где он раньше учился фотографическому ремеслу и напечатал большую часть своего фотографического наследия, короче, украл.