Кир Шаманов - Дурные дети Перестройки

К зиме, поскольку Америка, несмотря на прошедшие годы, назад не брала, он твёрдо решил поехать жить в Израиль, на Святую Землю. Но, кажется, через месяц после отъезда в Крым он обнаружился в Харькове без денег и документов, обзванивал знакомых и на жалость выпрашивал хоть сколько-нибудь денег, видимо, опять заторчал.

«Привет, это Валера, я в Харькове, все деньги и документы украли, перезвони срочно!» — пришла мне СМС. Я даже волноваться не стал, всё ясно было, с Валерой всё в порядке.

Потом, когда он появился в интернете, выяснилось, что приехал в Москву и собирается ехать уже не в Израиль, а в Таиланд. О Таиланде он уже говорил, в промежутках между речами о великом Православном Израиле, чуде сошествия божественного огня, дешёвой траве и т. п. Но когда он говорил о Тайланде, глаза его вспыхивали неподдельной увлечённостью:

— Там проститутки по тридцать батов, это как у нас тридцать рублей! Один доллар! Хочу с трансвеститом попробовать, я тут порнушку тайскую смотрел, тёлки с трансами трахаются, ахуенно! Хочу туда к ним!!!

— Валера, хочешь я тебе тут за 30 рублей найду старушек и наркоманок ВИЧ-инфицированных, они тебе и бесплатно всё сделают. Ты же православный человек, еврей по маме! Как ты можешь такие некошерные речи вести!? — посмеивался над ним я.

Но обработка мамы уже пошла по таиландскому фронту полным ходом, всё упиралось в стоимость билетов на самолёт. Договорились, что Валера закончит все дела в Питере и Москве, съедет со всех квартир, а Новый год, он же день его рождения и тридцатитрёхлетия встретит уже с теплом в Таиланде, а в Израиль он окончательно расхотел.

И вот, дело к декабрю, Валера с большим трудом, так как он всё это время, семь лет, жил со справкой из крестов, выправил себе обычный российский паспорт. Так как предыдущий его загранпаспорт остался навеки в американской тюрьме, с большим трудом и большими мамиными тратами, выправил и загранпаспорт. Но за неделю до отъезда Валеры мама неожиданно заболела и куда-то пропала с радаров. То есть она, когда приезжала, что-то такое Валере говорила, что нездорова, но Валера не придал этому значения. А тут её положили в Детройте в больницу, и с ней резко нарушилась связь. Почему-то брат, который был в это время с мамой, не хотел переводить Валере какие бы то ни было деньги вообще, не то, что две тысячи долларов на билеты в Таиланд.

Валера, естественно, разнервничался, раскапризничался и, хоть до этого побухивал, тут совершенно отпустил всякие рамки своего поведения, опять же, приближался Новый год, начал употреблять всё подряд, но мама почему-то опять не позвонила.

И вот первого января, в Валерин день рожденья, у него звонит телефон, американский номер, мама. Он снимает трубку, законно ожидая не только поздравлений и подарков от мамы, но и извинений за долгое молчание, но в трубке мужской голос, звонит брат:

— Валера, это ты?

— Да.

— Это Стас… Мама умерла.

— Да? Как это?

— Вот так, у неё уже три года был рак, она же тебе сказала, когда была в России.

— Да, я не помню, кажется, что-то… И что, её больше нет? — растерялся Валера.

— Валера, послушай меня внимательно. У нас совершенно разная жизнь, мамы больше нет, дом заложен, все деньги она потратила на лечение и на тебя. Я тебе помогать, как ты понимаешь, не буду, справляйся сам, тебе уже 33 года. И больше не звони мне и не приезжай. Я буду очень рад, если никогда тебя не увижу больше. Прощай.

Такого крутого поворота Валера, конечно, не ожидал, все планы шли прахом, и в перспективе замаячила какая-то новая, страшная угроза, о которой не хотелось и думать. Но почему-то тяжёлые мысли не развеялись ни когда он вмазался, ни когда бухнул. В голове постоянно мелькали то слова мамы, которые теперь он понимал совершенно иначе, то слова оптинского старца, обещавшего в новом году необратимые изменения.

— Последний раз наверное видимся, сыночек. — стояла перед ним картина. Как он много раз слышал эти слова за то время, пока мама собиралась приехать в Россию и за последний её приезд. Он-то думал, что это обычные причитания и сожаления, что она просто переживает, что они вынуждены жить столько лет раздельно, хочет его вернуть в Америку, домой.

— Да, собственно, как будто и раньше она так говорила, или не она, а она про кого-то тогда рассказывала. Я и не думал, что всё может быть так. А старец этот?! «Всё изменится в новом году, иди и не греши», мудак. Что же теперь будет? — Делился он, растерянный, прихлёбывая виски из маленькой стеклянной фляжки и ковыряя пол своим раздолбанным Найком десяти цветов в «Бургер Кинге».