Михаил Веллер - Веритофобия

Вот так элементарное рассуждение от печки приводит нас к пониманию проблемы конформизма.

Но понимание сущности и механики конформизма требует еще одну вещь разобрать:

Изначальный вождь — это оптимальное сочетание силы и ума. И чем на более примитивной стадии — тем больше нужно силы, а ума можно и не больше, чем у всех. Потому что сила необходима для подчинения: держать всех в кулаке и тем сохранять единство группы в любой ситуации. А часто единство — единственное спасение. Ума же для первобытной жизни много не надо, кроме того — всегда можно держать рядом умного советника. Ну, или считаться с мнением верхушки альфа-самцов, чтоб сообща не загрызли.

При этом. Глупых всегда большинство. Умен не мировой гений, а тот, кто на этой поляне умнее других. (Все относительно, панимашь.) И это глупое большинство, постоянно убеждаясь, что умное меньшинство понимает что надо быстрее и правильнее — они даже перестают особо думать сами. Они сразу вопросительно смотрят на начальство: как там оно дела обстоят, что делать?

И правильно делают. Потому что толпа по природе своей и функции думать не способна. Или способна на уровне самых глупых — чтоб принять решение попроще. Толпа нуждается в вожаке-мозговике. И права! Потому что даже не самый умный, но уж точно один из самых умных и при этом проверенный в делах — он дело скажет. Его надо выслушать, понять и подчиниться. А если ты не понимаешь — дурак, значит. Это лучше скрывать. Молчи — сойдешь за умного. И делай что все.

Умный в одиночку быстрее сообразит. И никто его не будет сбивать. И все его мысли логично друг с другом увязаны. И мы его уважаем поэтому. И давно, и не мы одни. Так что пошли за ним.

Вот сейчас мы на пальцах изложили две разновидности конформизма.

Первая — делать как все — это «стадный инстинкт». Он сформулирован и описан английским хирургом на Первой мировой войне Уильямом Троттером. Хотя люди это всегда знали. Ибо всегда имели представление о толпе и о массовой панике. От лесного пожара и все звери рядом бегут.

Вторая — это «доверие к авторитету». Что люди тоже всегда знали.

Что касается первой разновидности, конформизма группового, то в 1951 году в США Соломон Аш поставил свой знаменитый опыт с последовательным показом двух карточек: на первой начерчены три линии весьма разной длины, а на второй — одна, равная средней из трех. Семь «подговоренных испытуемых» давали одинаковый неверный ответ — и восьмой, реальный испытуемый, от 25 % до 75 % попыток верил не собственным глазам, а мнению группы. Когда же он давал ответ верный, но отличный от остальных — испытывал сильный дискомфорт.

Этот хрестоматийный опыт красиво подтвердил давно известное. Но о сути давно известного интерпретаторы не говорили. О том, что такой конформизм нормален, органичен, социально не просто обусловлен, но необходим. Ибо инстинкт социального соподчинения — для подавляющего большинства людей действительно важнее, чем индивидуальная информация о реальном объекте, пусть даже адекватная. Человек верит совокупным чувствам своей группы больше, чем индивидуальным собственным. Ибо инстинкт хорошо знает: ты можешь ошибаться, причем во столько раз вероятней других, во сколько раз этих видящих по-другому больше тебя.

Иначе думают два меньшинства: сильно умные и лидеры. Лидер уверен в себе и в гробу видал прочих: пусть подчиняются. Умный больше доверяет своему уму, чем всем прочим вместе взятым. Эти меньшинства необходимы! Но именно как меньшинства. Для объединения группы лидером — и для адекватной обратной связи группы через умного с внешней средой.

Но большинство — обязаны быть конформистами! Обязаны иметь единообразное со всей группой мнение. Это качество обеспечивает социуму устойчивость, спасительный консерватизм, управляемость без потери единства, способность скоординированно, сообща отвечать на вызовы, а не распадаться кто в лес кто по дрова.

И следование мнению авторитета — аналогично. Социально необходимо.

В 1963 году ученик Аша Стэнли Милгрэм поставил в Йеле не менее знаменитый эксперимент. По приказу «преподавателя» испытуемый «бил током» все большей силы «исследуемого» (актера) — для его же блага, чтоб лучше слова запоминал. И под давлением преподавательского авторитета испытуемый, нормальный студент, буквально превращался в истязателя, даже сам страдая и пытаясь противиться приказу, но — подчинялся. А без приказа — да прекращал после самых слабых «разрядов», не зверь же он, жалко, не мог, он гуманист вообще.