Антон Павлов - Координатор

Старушки на скамейке возле надгробия кардиолога смущённо переглянулись. Они выглядели сейчас виновато, словно ад каким-то образом касался их.

— Лизу понесло опять не в ту сторону, — прошептала одна старушка другой.

— Да уж, Елизавета та ещё штучка, — сказала другая, и вдруг взвизгнула.

Надгробие с изображением улыбающегося кардиолога рухнуло, как солдат, поражённый пулей в сердце!

— Видите! — завопила Елизавета Сергеевна. Она тряслась и указательным пальцем — маленьким с острым ногтем, как у птицы, показывала то на Кима, то на осколки памятника, вонзившиеся в жирную мякоть могилы кардиолога.

— Сумасшедшая, — пожал плечами Ким и поднял высокий воротник зимнего пальто так, что стал похож на Кощея бессмертного из детских сказок. Он повернулся к Андрею и спросил, показывая на Елизавету Сергеевну. — Видите откуда всё пошло? Вот она голова, с которой всё загнило.

— Ты адский демон! — орала Елизавета Сергеевна, трепыхаясь в руках старшего сына. — Я вижу твою ауру! Это всё ты.

— И памятник я свалил? — усмехнулся Ким.

— Да, — сказала Елизавета Сергеевна. — Ты лысое исчадие ада!

В толпе уже раздавались голоса в поддержку Елизаветы Сергеевны, но были и те, кто говорил, что обвинять в таких грехах приличного мужчину, только потому что он лысый… Это как минимум не тактично.

— Перестань, мама, — сказал Андрей. Он кусал до крови губы и чувствовал на себе взгляды окружающих. Ему было плевать на всех, кроме Анастасии и Кати. Толпа оттеснила их к лавочке, возле которой валялись осколки надгробия позитивного кардиолога. Только сейчас Андрей разглядел посмертную надпись, высеченную в мраморе: «Эмоции — враг сердца…»

Да уж, — подумал Андрей и быстро глянул на Кима, а потом перевёл взгляд на гроб брата. Потом на мать. — Господи, прости, это ужасно, мама!

— Андрей, я вижу его ауру. Я вижу, что всё здесь затоплено ею, как чёрной водой. Мы все по колено в ней…

— И я? — спокойно спросил Андрей.

— И ты, — прошептала мать. — Ты веришь мне?

В минуты паники или неожиданных конфликтов на одного человека выпадает вся тяжесть ответственности. Андрей чувствовал, что от него зависит многое. Он так хотел, чтобы Ким исчез отсюда. Но тот стоял и блестел своей огромной лысой головой, разговаривая с родственниками. Было видно, что он расположил их к себе и того и гляди напросится к ним в гости. До Андрея долетал его уверенный и чуть грубоватый смех.

Да, этот засранец не так прост, — соображал Андрей, — Но, чёрт возьми, он просто лысый здоровяк. Эксцентричный, жестковатый и… Симпатичный?

Судя по всему да. Для кого-то да…

Господи, Боже, — подумалось Андрею, — Ведь мы забыли про Аркашу!

В эту секунду один из могильщиков в фуфайке и чёрной зековской шапке грубо толкнул Андрея в плечо и сказал, дыша перегаром:

— У нас, шеф, почасовая оплата и новый час как раз начался… Можете не торопиться. Ещё немного и он станет мумией.

— Не ваше дело, — пробормотал Андрей. — Кем он станет.

Он погладил мать по седым волосам, переглянулся с Настей и Катей, наклонился к уху старушки и прошептал:

— Всё хорошо, мам, нужно хоронить Аркашу… Это не по человечески такой скандал над телом устраивать.

— Пусть этот человек уйдёт, — жёстко произнесла Елизавета Сергеевна.

— Ну, мама! — в сердцах произнёс Андрей. Его глаза метались с гроба на Кима и обратно.

Наконец, Андрей решился на что-то и подошёл к Киму. Сказал тихо:

— Вы простите её. Она не в себе.

— Я прощаю, — кивнул Ким.

— Не могли бы вы…

— Я и сам собирался идти, — сказал Ким, — Только можно мне проститься с Аркашей? Вы не представляете, как близки мы были с ним… Вам этого не понять, Андрей Иванович.

— Хорошо, — кивнул Андрей.

Ким подошёл к гробу с телом, резко наклонился и чмокнул Аркашу в лоб!

— Сволочь! — заверещала Елизавета Сергеевна.

Андрей вместе с Анастасией схватили старушку, и удержали на месте. Елизавета Сергеевна сотрясалась в рыданиях:

— Неужели вы не видите? Это же демон, сошедший из ада.

Никто ничего не говорил. Все отводили глаза от Елизаветы Сергеевны, как от смертельно больного человека.

Андрей посмотрел в спину удаляющемуся Киму, повернулся к могильщикам и кивнул, чтобы те занялись делом, за которое им заплатили.

Могильщики сноровисто принялись заколачивать гроб.

Замерший под первым снегом кладбищенский лес свысока и безразлично разглядывал людей и вздрагивал от каждого стука молотка по могильному гвоздю. Могильщики взяли гроб на ремни и опустили в могилу, черневшую в земле, как дыра в десне после удаления гнилого зуба.