Чимаманда Адичи - Половина желтого солнца

Из-за переворота Оланна отложила поездку в Кано. Дождалась, пока открылись аэропорты, заработали почта и телеграф, а в регионах назначили военных губернаторов. Она ждала, когда вновь воцарится порядок. Но в стране было по-прежнему неспокойно. Все говорили о перевороте, даже таксист в белом кафтане и шляпе, который вез Оланну с Малышкой из аэропорта к Аризе.

– На самом деле Сардауну не убили, мадам, – шепотом сообщил он. – Аллах помог ему бежать в Мекку.

Оланна вежливо улыбнулась и не стала возражать: ведь этому человеку, у которого с зеркала заднего вида свисали четки, вера необходима. Сардауна – не только премьер Севера, но и духовный вождь миллионов мусульман.

Оланна передала Аризе слова таксиста, но та лишь плечами пожала: «Чего только не болтают». Покрывало

Аризе было повязано ниже талии, блуза широкая. Они сидели в гостиной со свадебными фотографиями Аризе и Ннакванзе на засаленных обоях, а Малышка играла во дворе с детьми. Оланне не хотелось, чтобы Малышка касалась этих оборванных, сопливых ребятишек, но она не стала ей запрещать: стыдно было своей брезгливости.

– Завтра полетим в Лагос первым рейсом, Ари, чтобы ты успела отдохнуть, а потом пойдем по магазинам. Не хочу тебя утомлять, – сказала Оланна.

– Подумаешь, утомлять. Сестренка, я ж беременная, а не больная. Такие, как я, работают в поле до самых родов. Вот, погляди, я платье шью! – Аризе указала на столик в углу, где среди раскроенной материи стояла швейная машинка «Зингер».

– Я о своем крестнике пекусь, – возразила Оланна. И, задрав Аризе блузку, прижалась щекой к ее тугому животу – такой обычай завелся у них с тех самых пор, как Аризе забеременела. Если делать так почаще, считала Аризе, малыш впитает характер Оланны и будет на нее похож.

– Неважно, что снаружи, – говорила Аризе, – но внутри она должна быть в тебя. Пусть будет такой же умницей и знает книжную премудрость.

– Она? А вдруг он?

– Нет, это девочка, вот увидишь. Ннакванзе говорит, у нас будет сын, похожий на него, а я уверена: Бог не допустит, чтобы у моего ребенка было лицо как блюдце! Так ему и говорю.

Оланна засмеялась. Аризе встала, открыла эмалированную шкатулку и достала пачку денег:

– Сестрица Кайнене на прошлой неделе прислала. Ребенку на подарки.

– Спасибо ей, – сказала Оланна сухо, зная, что Аризе за ней наблюдает.

– Вам с сестрицей Кайнене надо поговорить. Что было, то было.

– Как поговоришь, если с тобой не желают разговаривать? – Оланне хотелось сменить тему, как всегда, когда речь заходила о Кайнене. – Пусть Малышка поздоровается с тетей Ифекой. – Не дав Аризе шанса раскрыть рот, она выбежала во двор.

Малышка вся перепачкалась в песке; Оланна умыла ее и вывела на улицу. Дядя Мбези еще не вернулся с рынка, и Оланна с Малышкой на коленях присела на скамейку возле киоска тети Ифеки. С визгом носились дети под деревом кука, где-то громко играл граммофон; вдруг мужчины, стоявшие кучкой у ворот, стали подпевать, смеясь и толкая друг друга. Засмеялась и тетя Ифе-ка, захлопала в ладоши.

– Над чем смеетесь? – спросила Оланна.

– Над песней Рекса Лоусона, – сказала тетя Ифека.

– Что в ней смешного?

– В припеве он козлом блеет: «Мме-мме-мме». Совсем как Сардауна, когда просил пощады. Когда солдаты целились в его дом из миномета, он спрятался за спинами жен и заблеял: «Мме-мме-мме, пожалуйста, не убивайте меня, мме-мме-мме!»

Тетя Ифека опять засмеялась, а с ней и Малышка, хоть ничего и не поняла.

– Ясно.

Оланна вспомнила об Оконджи: быть может, и о нем говорят, что перед смертью он блеял козлом? Она отвернулась. На другой стороне улицы бегала наперегонки детвора, катая автомобильные шины. Вдалеке начинался небольшой смерч, поднимались в воздух белесые облачка пыли.

– Сардауна был ajo mmadu, злой человек, – сказала тетя Ифека. – Он нас ненавидел. Ненавидел всякого, кто не снимал перед ним обувь и не кланялся ему. Разве не он запрещал нашим детям ходить в школы?

– Незачем было его убивать, – тихо возразила Оланна. – Посадили бы в тюрьму, и довольно.

Тетя Ифека фыркнула:

– В какую такую тюрьму? Здесь, в Нигерии, где он всем заправлял? – Она встала, чтобы запереть киоск. – Пойдем в дом, найду Малышке чего-нибудь поесть.

Все та же песня Рекса Лоусона играла дома у Аризе, когда Оланна вернулась. Ннакванзе тоже хохотал над ней от души. Два передних резца у него были огромные, и, когда он смеялся, казалось, что зубов у него во рту слишком много.