Чимаманда Адичи - Половина желтого солнца

– Я видел, как люди бежали, – сказал он.

– Что происходит? – спросила Оланна.

Аризе пожала плечами:

– Говорят, после переворота то же самое творится в Кадуне и в Зарии. Ходят по улицам и нападают на игбо – мол, это они устроили переворот.

– Правда?

– Да! – Ибекие только и ждал случая высказаться. – Мой дядя в Эбутте-Метта после переворота не ночует дома. Все его соседи – йоруба, и они сказали, что его искали какие-то люди. Он ночует то у одних, то у других знакомых, а детей отправил на родину.

– Правда? – повторила Оланна. На душе было пусто. Она не подозревала, что все настолько серьезно: Нсукка отрезана от большого мира, новости там казались далекими от жизни и служили лишь пищей для вечерних разговоров, для пылких речей и статей Оденигбо.

– Все успокоится. – Аризе коснулась руки Оланны. – Не волнуйся.

Оланна кивнула и прочла надпись на борту стоявшего рядом грузовика: «Господу не позвонишь». Как же все-таки легко оказалось отречься от корней, скрыть, что они игбо…

– На крестины я наряжу ее в это белое платьице, сестренка, – сказала Аризе.

– Что, Ари?

Аризе указала на свой живот:

– На крестины я наряжу твою крестницу в белое платьице. Спасибо тебе большое, сестренка!

Глаза у Аризе так радостно светились, что Оланна улыбнулась. Права Аризе, скоро все успокоится. Оланна пощекотала Малышку, но та не засмеялась, а подняла на нее испуганные глаза, все еще полные слез.

В гостиничном номере ярко горел свет. Ричард смотрел на Кайнене, потом перевел взгляд на ее отражение в зеркале.

– Nke a ka mma [58] , – сказал он. Сиреневое платье действительно шло ей больше, чем лежавшее на кровати черное. Кайнене шутливо раскланялась и села обуваться. Она казалась почти хорошенькой – припудренная, с подкрашенными губами, а главное, не такая напряженная, как в последние дни, когда добивалась контракта с «Бритиш Петролеум». Перед выходом Ричард отвел от ее лица локон парика и поцеловал, не в губы, а в лоб, чтобы не размазать помаду.

Гостиная ее родителей пестрела воздушными шарами. Веселье кипело вовсю. Сновали официанты в черно-белой форме, с подносами, раболепно улыбаясь и глупо задирая головы, в высоких бокалах искрилось шампанское, сверкали драгоценности на шеях толстух, а ансамбль в углу играл хайлайф с таким жаром, что гости сбивались тесными кучками, чтобы расслышать друг друга.

– Вижу, здесь собрались Большие Люди нового режима, – заметил Ричард.

– Папа обхаживает кого надо, времени даром не теряет, – проговорила ему на ухо Кайнене. – Отсиделся за границей, пока все не улеглось, и вернулся заводить новых друзей.

Ричард обвел взглядом комнату. Полковник Маду сразу выделялся среди толпы – широкоплечий, широколицый и на голову выше всех. Он беседовал с арабом в тесном смокинге. Кайнене подошла поздороваться, а Ричард двинулся на поиски бара, чтобы оттянуть разговор с Маду.

Приблизилась мать Кайнене, чмокнула Ричарда в щеку; она была навеселе, иначе обошлась бы своим обычным ледяным «здравствуйте». На сей раз она сказала Ричарду, что он прекрасно выглядит, и прижала его к стенке в углу, где хищно скалилась статуя льва.

– Кайнене сказала, вы собираетесь домой, в Лондон? – Ее кожа цвета эбенового дерева под толстым слоем косметики казалась восковой, движения были беспокойными, суетливыми.

– Да. Дней десять пробуду.

– Что так мало? – Она улыбнулась уголком рта. Видно, надеялась, что Ричард уедет надолго и она успеет подыскать для дочери приличную партию. – Хотите навестить родных?

– Мой двоюродный брат Мартин женится, – объяснил Ричард.

– Понятно. – Золотые ожерелья в несколько рядов буквально пригибали ее к земле. – Может, встретимся с вами в Лондоне, выпьем по стаканчику. Я уговариваю мужа устроить еще один небольшой отпуск. Не потому что ждем плохого, просто не все довольны декретом об унитарном правлении, который обсуждает правительство. Лучше где-нибудь переждать, пока страсти не улягутся. Мы можем уехать уже на следующей неделе, только это секрет, так что молчите. – Она игриво коснулась его рукава, и в изгибе ее рта Ричард узнал Кайнене. – Мы не говорили даже нашим друзьям Аджуа. Знаете господина Аджуа, владельца завода безалкогольных напитков? Они тоже игбо, только западные. Говорят, они отрекаются от своего народа. Кто знает, что за обвинения на нас возведут? Кто знает? Продадут нас за потертый пенни. Говорю вам, за потертый пенни. Еще стаканчик? Стойте здесь, я принесу. Минутку.