Борис Григорьев - Рассекречено внешней разведкой

— Мы, однако, понимали, что в наших рядах есть предатель. И вот в конце 1990 года в еженедельнике «Собеседник» появилась статья о беглом разведчике Олеге Гордиевском. Там и фотография его была…

— «Головастик», как «ласково» охарактеризовал его мне недавно один из сотрудников Службы внешней разведки.

— Да… На следующий день я купил «Комсомолку» — еще два материала о нем же, и говорилось, что в такое-то время он работал в Копенгагене.

Тогда я вгляделся в фотографию: точно, это он, который нас во время отпуска через границу переводил! То есть сажал на пароход, идущий из Дании в Россию. Мы ему отдали свои аргентинские паспорта, а он нам вручил матросские книжки, с которыми мы прошли на борт судна.

— Когда вы передавали ему паспорта, в каком виде они были?

— В запечатанном конверте, разумеется. Но что ему стоило вскрыть конверт? Он же разведчик был… Вскрыл, списал данные, точно гак же запечатал — и все.

— А почему Гордиевский не выдал вас сразу?

— Откуда я знаю, когда именно он нас выдал? Может, приберегал, соблюдал свою какую-то очередность. Как правило, предатели всех своих карт сразу не выкладывают — чтобы интерес к ним постоянно поддерживался…

Или, может, поначалу он еще не раскачался, потом потихоньку, потихоньку, набивая себе цену, передавал, передавал, передавал… Настала и наша очередь. Сдал он нас, очевидно, англичанам, а они уже передали американцам, поскольку Латинская Америка — сфера их влияния.

Ночь я не спал, конечно. Утром говорю жене: «Буду писать письмо». — «Зачем? Опять дадут пинком под зад, и все…»

— Вы тогда уже возвратились из «ссылки» в Москву?

— Давно уже… Через две недели — звонок, потом к нам пришли: «У нас есть доказательства, что вас предал Гордиевский!»

После этого нам вернули знаки отличия, медали, провели индексацию пенсии, разрешили пользоваться ведомственной поликлиникой и так далее…

— Не прошло и двадцати лет, как справедливость восторжествовала. Обиды на «Службу» у вас не осталось?

— Ни в коем случае! Я работал не в институте благородных девиц, а в военной организации. У нее — свои суровые законы. Слава Богу, что еще не посадили! (Смех).

— А если бы, представим, можно было повернуть время вспять и начать все сызнова — пошли бы вы опять в разведку?

— Конечно, пошел бы! И на «нелегалку» тоже пошел бы. Потому что это затягивает, как наркотик… Какая-то у меня, по-видимому, авантюрная жилка все же была! Без нее, наверное, разведчику нельзя.

— Тогда еще вопрос из серии «если». Если бы вы сейчас встретили Гордиевского…

— …то просто не подал бы ему руки. И все! Больше ничего не надо… Другое дело, если бы задание было его ликвидировать — так на то мы люди военные. Пулю в лоб он вполне и давно заслуживает. К тому же смертный приговор с него пока не сняли.

Римский историк Тацит сказал, что предателей презирают даже те, кому они служат. Гордиевский пишет, что его даже премьер-министр Великобритании принимал, что друзья-англичане ценят его и уважают. Враки все! Я больше чем уверен, что его просто презирают. К тому же сегодня про работу наших органов он уже ничего не знает.

Ранним солнечным, по-весеннему свежим утром 10 февраля 1962 года произошло событие, интерес к которому, несмотря на то, что с тех пор прошло уже не одно десятилетие, не угасает и по сей день.

В то памятное утро на пограничном мосту между ГДР и американским сектором Берлина состоялся обмен советского разведчика, известного под именем Рудольфа Абеля, на пилота американских ВВС Френсиса Гарри Пауэрса.

Мне, автору этих строк, работавшему в то время в Берлине, довелось быть одним из тех, кто непосредственно участвовал в организации и проведении этой акции. О том, как она готовилась, какие препятствия приходилось преодолевать на пути ее осуществления, я и хочу рассказать.

Представлять Абеля — советского разведчика-нелегала Вильяма Генриховича Фишера, работавшего в США по атомным секретам, сегодня нет нужды. Его имя широко известно во всем мире. И тем не менее, говоря о нем, я не могу не вернуться в мыслях к осени 1957 года, когда впервые услышал это имя.

В то время я работал в Чехословакии в качестве советника у заместителя начальника чешской разведки. Не успел я войти в свой рабочий кабинет и снять плащ, как вдруг открывается дверь, на пороге появляется один из моих подопечных коллег и, обращаясь ко мне, взволнованным голосом спрашивает: