Лев Сокольников - Саркофаг

— Идём спать — малышня, самая юная часть села, лет по пять до такой решительности не доходила и засыпала на полу перед экраном. Бывали и лужи… Находились и стойкие дети, кои выдерживали киношные муки до конца.

Братья киномеханики! Если вы меня спросите:

— Почему у тебя много слов в кавычках? С чего ты их так любишь? — то отвечу:

— Слова-то не мои, они газетные, не могу я их называть "своими". Я их не придумал. Поэтому и выделяю. Только и всего.

Глава 28. Начало "полётов"

Не могу сказать когда, где и кто в "стране советов" первым применил слово "летун".

Что наш язык богат — спору нет, "летунами" у нас называли людей "самой благородной и опасной профессии": лётчиков. И это понятно. Но непонятно другое: почему красивое и благородное слово "летун" приклеивали и к тем, кто не задерживался долго на одной работе? Почему "летун" нами осуждался? Каждый был потенциальным "летуном", сам мечтал "о перелётах", но судил другого? Почему никто не говорил нашим "отцам-командирам":

— "Сволочи!" — в моменты "перевоспитания летунов"? И "почитали" их, чуть ли не уголовниками?

* * *

"Просветительская" деятельность "на ниве кино" началась в мае пятьдесят третьего года. Если верить записи в "Трудовой книжке", то ровно через десять дней после окончания учёбы я приступил к отдаче "долга" за обучение на курсах. Район от дома был не так далёк: всего какие-то сто пятьдесят километров. Всякий согласится, что если эти сто пятьдесят километров дороги лежат на "бетонке" — такое устройство имеет право назваться "дорогой", но если эти сто пятьдесят на степном грунте… Не хочу добавлять личных жалоб о наших дорогах потому, что моя жалоба с полным правом может называться "издевательской". И без меня известно, что дорог у нас нет.

Протяжённость "просветительского" маршрута была не длиннее восьмидесяти километров от районного центра. Работали так: отделовской машиной-полуторкой, "наследством от войны", нас "выбрасывали" на маршрут в первое селение. "Крутили" фильм, получали какую-то "выручку", "жизнь становилась веселее" и двигались далее, как сумеем… или как захочет "руководство" очередного "просвещаемого" колхоза.

Добирались до конечного "пункта назначения", бросали аппаратуру "под ответственность" заведующего сельским клубом и отправлялись в "родной" отдел культуры за фильмами-"новинками" В отделе отчитывались в "выполнении плана по сбору"

Ничего не знаю о других "отделах кинофикации" Южного Урала тех времён, но тот, куда я получил назначение из области после моего провала, имел такую странность: хорошие, новые фильмы получали те механики, кто из "экспедиции" привозили хорошую выручку.

Хорошая выручка предусматривала и "дары" тому, кто мог посодействовать в получении "прокатного" фильма. Нет, нет, у нас никто и никогда в стране не брал взяток, и, думаю, такого "позорного явления для нации" и впредь не ожидается! Ну, если разве ты меня угостишь… Не только меня, что ты, я "в одиночку не пью", мы вместе выпьем… "по-дружески…по-товарищески". О какой "взятке" речь!? Всего лишь "проявление уважения", или "дружеских чувств", на выбор! Я — твой "товарищ", ты меня "уважаешь"!? — задумываться о количестве проглоченной "дружеской" водки пьющие не собирались Но главный пункт во всяком питие — это как часто он будет устраиваться, как часто я буду "подтверждать" дружбу с "товарищем", от которого зависим.

Водку я не пил, не переносил её, болел жестоко после приёма, если приходилось подтверждать "дружбу" с кем-то. Медик средней квалификации тогда сказал бы обо мне так:

— Явный абстинент! — можешь принимать непонятное и мудрёное название в свой адрес, как угодно. Можешь радоваться такому редкому званию и "расти" в глазах окружающих, можешь печалиться, что "не такой, как все", но внутренние твои механизмы абстинента от этого не изменятся.

Все механики пьют до последнего "вырученного" рубля от продажи билетов и до потери казённого имущества временами, а ты… явно с парнем что-то не то творится! Не пьёт! Странно! Поди, малый совсем ненормальный!? Ну и оставайся со своей трезвостью, посмотрим, что она тебе принесёт!

Не я установил "веселие Руси есть пити", но согласен с таким утверждением. Пила "глубинка" Южного Урала, но как крепко — определить не берусь.

Вся "питейная продукция" пятьдесят третьего года делилась на "городскую" и "свою" "Городская" — это водка, кою завозили машинами в сельские магазинчики без ограничений. "Сельпо", "Сельское потребительское общество" только и могло этим "товаром" обеспечить жителя "советской деревни". Водка тогда была дешёвой в городе, но не для колхозника. Колхозник какого-нибудь села, далёкого от районного центра, жил "натуральным" хозяйством. Он бы и рад излишки молока, мяса, яиц превратить в деньги и насладиться "городской" продукцией, но как их превратить в деньги? Как добраться до района? Район, почитай, на "краю земли" находится!