Лев Сокольников - Тётя Mina

Тётя, тётя! Ну, почему ты не узнала и не упомянула в записях фамилию того профессора? Он тебя от многих неприятностей избавил, а ты его ограничиваешь одним исполнением долга! Профессор медицины куда большего стоит! Памяти нашей стоит немецкий профессор медицины из славного города Эссена!

"Не суди, да не…" это уже было сказано, это нам было завещано непонятно для чего: если ЕМУ было ведомо, что мы станем нарушать его заповеди, то стоило их давать?

"Лагерьфюрерша всегда проверяла бараки на чистоту содержания и вместе с этой врачихой ходила проверять. Мы работали по десять часов, да такая работа была, что порой и не разогнёшься, поэтому и не до уборок было. Надо сказать, что девчата грязновато жили, и какого только "добра" у них под койками не было! Умывальник грязный был, чего только там не бросали! И очистки от брюквы, и тряпки разные, и хлебные корки, и шелуха от семечек! Был у нас первый "урок" с туалетом, так лагерьфюрерша дала нам и второй:

привела как-то раз в наш барак мужчин с шахты, человек двадцать, выстроили их и приказали:

— Произвести уборку за медхен! — но тут такой крик и гвалт девчата подняли, что мужчины ретировались без оглядки! Застеснялись молодые девчонки, и с тех пор порядок в бараке стал нормальным"

Глава 16. Подозрительные "аспекты"

Поразительная вещь: казалось бы, что люди одного племени и веры, попавшие волею Судьбы в трудные жизненные условия, должны объединяться на борьбу с лишениями, всемерно любить и помогать друг другу: вокруг-то чужие! Да? Вы так думаете?

"…когда на кухне работали немцы, то бутерброды мы получали, как положено. Если у немца записано, что на кусочке хлеба а определённого веса должно быть такое-то количество маргарина — то оно там и будет. Можно и не проверять.

Кому-то пришло в голову поставить работать на кухню наших, русских девок. Наши оказались жуликоватыми, дело плохо пошло: хлеб стали резать тоненько, а маргарином только поры в хлебе замазывали…"

С "советских кинематографических позиций" эпизод с маргарином на хлебе можно было бы переделать просто и красиво: кухонные рабочие воровали хлеб и маргарин у таких же рабов с одной целью: подкормить русских пленных, что работали в шахте. Красиво, правда? Трогательно! Если бы ни короткое, во все времена понятное окончание: "украденное — продавали…"

"Было и хуже: пришли как-то с работы, а нам наварили суп из каких-то кореньев, да хотя бы их порубили, а то ведь нет, плавают они по миске, как глисты. Мы не сговаривая, молча, к тому вареву и не притронулись, миски отодвинули и сидим. На наше счастье кто-то из шахтной администрации на тот момент в столовой оказался, вот он и спрашивает нас через переводчика:

— Как вы живёте? — а мы молчим.

Была среди нас дивчина, Олей звали её, так она взяла миску, подошла к интересующемуся господину, протягивает миску и говорит:

— Вот как! — и протянула посудину с варевом чуть ли ни к носу господина. Переводчик перевёл на немецкий. Очень удивился "товарищ" из шахтной администрации и в тот час приказал вызвать того, кто приготовил варево. Тут же был дан приказ сварить другой ужин и накормить работниц"

Первое блюдо стали делать гуще: "или моркови, или брюквы больше положат…"

Глава 16. Поучительная.

О любви детей и родителей.

Тётушка возвращается в повествовании на некоторое время назад:

"не я одна приехала в Германию с Марком, были там и другие мамаши с сыновьями. Была у нас одна такая мамаша с верзилой сыночком. С самого начала её сыночка поместили на кухню работать, и там он снискал к себе особую любовь начальника кухни. Не забывал и матушку: носил ей колбаску, да и всё другое, лучше, чем всем остальным. Бывало, придёт в барак и на виду держит колбасу. Что сказать? Матушка его мне говаривала:

— И чего ты так убиваешься? Ну, был бы он тебе сын, или племянник родной, а то ведь, считай малый чужой!

— Если не сын, так его можно и на съедение отдать? Так что ли?

Доносчиком был её сыночек. Когда Марк приехал, увидел его и через какое-то время говорит мне:

— С чего ему такое довольство?

— Ты погоди, увидишь, чем это довольство кончится!" — и "как в воду глядела"!

Как-то подвал с брюквой открыт был, вентилировали его, туда молодые ребята забрались брюквы стащить, а матушкин сынок дверь и закрыл. Тут же пошёл и доложил начальнику о своём правильном поступке. Тётушка не знает, какое наказание получили ребята, пытавшиеся наворовать брюквы, но чего-то особенно репрессивного в отношении их не было.