Лев Сокольников - Тётя Mina

— Скажи, вы ругали только одну из воюющих сторон? Немецкую? В адрес другой вы выражали восторги?

"Я курила. После смены лампу сдавала, а в ламповой работал уборщиком поляк, крепкий мужчина. Любил ехидно поддевать, курение моё ему не нравилось. Тот самый, Михель, что над пленными издеваться любил. И я его "любила":

— Мина филь раухен! — "поддевал"

— Я! Их раухен фрау арбайтен мастер, ду — манн арбайт уборщиком! Баден пол"! — тётушке ещё бы пару лет работы на шахте — и её немецкий был бы неотличим от русского.

Беседу тётушки с Михелем переведу с искажённого немецкого языка на понятный:

— Да, я много курящая женщина работаю мастером, а ты, мужчина, работаешь уборщиком! Моешь пол! — тетя, скажи, зачем так ответила? Тебя распирала гордыня? Почему мы быстры на ответы в гневе?

Наблюдался явный прогресс: тётя стала применять немецкие слова! Вот оно, возвышение! Куда от него деваться!? Нужно ли было от него уклоняться? "Служить врагам верой и правдой"?

И нет ни единого слова в её воспоминаниях о том, какие иные аварии случались на её шахте в Эссене? Взрывы метана? Пожары? Обвалы в штреках? Диверсии со стороны советских пленных? Было:

"… и вот однажды фильтровочная станция "приказала долго жить": её "угробил" немец, поломал лемеха. Как он ухитрился это сделать — не спрашивала. Поставили станцию на ремонт, а я возвратилась к Хенкину работать на конвейере. Работники фильтровочной станции подчинялись мастеру с завода, и он не хотел отпускать меня на конвейер к Хенкину. Пришёл в барак и уговаривает, чтобы я пошла работать к нему на завод по производству брикетов. Бывала я там, завод тёмный и грязный, он сразу не понравился.

— Не пойду! Конвейер и Хенкин — лучше! — и отправилась в туалет. Нужды не было, просто от мастера решила спрятаться в туалете: авось, отцепится! Села на столбик и сижу. А мастер не уходит, стоит и уговаривает к нему пойти работать. Видите ли, у него на одном агрегате работал парень, так он заболел и ему некого поставить на ответственное место. А обо мне сказали, что я хорошо понимаю технику, вот он и просит моего согласия на работу на том агрегате"

Бог ты мой! Рабыня с востока диктовала условия! А где плети и побои для непокорных и упрямых!? А в зубы не хочешь!?

"…разговор его не понимаю, сижу и не сдаюсь. Тут девчата вмешались и стали помогать мастеру:

— Тётя Нина, ну как же так!? Мастер вас уговаривает, а вы даже внимания на него не обращаете! — "ну — думаю, ведь всё равно от меня не отстанет". Вышла из "укрытия" и пошла с ним. Пока шла на новое место, что-то обидно мне стало, и принялась я слёзы лить! Пришли на место, там всё железное, села на площадку и реву! А мастер принёс дощечку, положил рядом и показал: "сядь на дощечку, мол, металл холодный, простудишься…"

Враньё! Пропаганда немецкого гуманизма! Не стал бы немец-мастер заботиться о старой русской рабыне с востока! Тётушка всё придумала! Приукрасила! Наделила человечностью врагов! Немецкий мастер портит общую картину о врагах и нарушал все каноны о немцах! Но для чего рабыне приукрашивать своих рабовладельцев? Читаю дальше:

"…позвал девушку, работницу, она немецкий знала, и та мне его слова перевела:

— Не плачьте, он вас не заставит выполнять тяжёлую работу, а как только станцию отремонтируют, то он вас вернёт туда. Он доволен вашей работой на станции"

Что мне оставалось делать?"

Тётя описывает технологические процессы изготовления брикетов из угольной пыли и свою новую работу. Она, в самом деле, оказалась лёгкой:

"стояли громадные котлы в одном цехе, в другом — сита. Уголь просеивался и смачивался, Теперь я знала, откуда поступала пульпа на мою станцию. Чан, куда впервые попадала смесь воды и угольной пыли, нужно было постоянно продувать, чтобы уголь не слёживался в плотную массу. Меня поставили в отделение, где стоял какой-то агрегат с большим ящиком, а в ящике — батареи. Внизу проходил жёлоб со скребковым конвейером, и на этот конвейер сыпался мокрый уголь. Я должна была следить за тем, чтобы уголь не застревал в приёмном отверстии. Работа лёгкая, пустяковая, но мне не нравился сам завод. Не помню, сколько дней там проработала, но только однажды в вечернюю смену из отверстия, лента скребкового транспортёра вдруг хлынула грязная вода! Да так сильно, что выбила у меня из рук лопату, свалила ящик с батареями! Я перепугалась и побежала за мастером:

— Филь вассер, ком шнеллер! — мастер вскочил и побежал на второй этаж и я за ним. Подумала тогда, что он от воды спасается. Прибежали мы на второй этаж, а там наша дивчина работала, заснула и не продула чан с пульпой. Пульпа застряла на выходе из чана, вода скопилась и хлынула через край! А мастер говорит той девчонке: