Неделько Фабрио - Смерть Вронского

Докторше удалось пробраться к выходу. После того как прозвучали слова майора, по-видимому уже покинувшего здание, прошло минут пятнадцать-двадцать, но этого оказалось достаточно, чтобы во дворе произошли пугающие перемены. Кроме обещанных грузовиков подъезжали армейские джипы, заляпанные глиной и грязью, ревели военные вездеходы с солдатами в маскировочной форме, толпились под черными знаменами группы четников устрашающего вида, в надвинутых на горящие ввалившиеся глаза меховых шапках, вооруженные до зубов, с темной, то ли смуглой, то ли грязной кожей, одетые кто во что горазд, а некоторые, наоборот, с оголенным торсом, перетянутым рядами лент с патронами. Некоторые из них, как успела заметить Докторша, начали собирать в небольшие группы оказавшихся во дворе обитателей больницы. «Почему они так покорны?» — возмущенно подумала она.

Один из «победителей», пьяный не столько от алкоголя, сколько от азарта, кричал солдатам, побуждая их к избиению группы окруженных пациентов больницы:

— Гниды, убийцы, сволочи, мясники, усташи проклятые, сколько народа вы переубивали? Сколько изнасиловали?

Те молча, покорно, как овцы, терпеливо сносили оскорбления, удары и пинки.

Все еще нерешительно медля на пороге, она попыталась по значкам на пилотках и фуражках разобраться, кто здесь кто, но с изумлением и ужасом убедилась, что у одних головные уборы украшены четырьмя буквами «С», у других какими-то непонятными кокардами, у третьих «вуковарской голубкой», а у только что подоспевшего отряда на шлемах красовались пятиконечные звезды.

Из кабины последнего из двадцати военных грузовиков ЮНА, которые, не глуша моторов, выстроились перед больницей, выбрался тот самый майор, и Докторша, низенькая, в белом халате, напоминавшая утку, засеменила ему навстречу.

— Это же не эвакуация, как было в Илоке, это просто уничтожение, товарищ майор! Мы ушли из Илока потому, что вы угрожали разрушить весь город, если отряды территориальной самообороны не сложат оружие. Но ведь это больница! — кричала она с отчаянием в голосе. — Выйдите на связь с представителями Европейского Сообщества, я хочу сделать заявление…

— Да пошла ты на… вместе со своим Европейским Сообществом! — рявкнул майор и быстро направился к больничным дверям.

Перед самым порогом его остановил прапорщик с автоматом в руках, направленным на группу людей, которых он только что вывел из здания, то и дело повторяя: «Смотреть под ноги, руки за спину!» Прапорщик спросил:

— Куда эту мразь, товарищ майор?

— В живых не должны остаться даже хорватские кошки, ясно? — раздраженно бросил майор и исчез в темноте больницы.

Окрыленный прапорщик прикрикнул на кого-то из конвоируемых: «Ублюдок, тебя что, свинья родила, а не мать?» — и бодро погнал группу через двор.

«Говорит свободный Вуковар!» — раздалось вдруг из включенных во всех машинах радиоприемников, и тут же кто-то врубил расположенные в здании больницы громкоговорители, так что голос диктора разнесся на всю округу.

Докторша слушала окаменев: «Мы дойдем до Загреба, а если потребуется, то и до Берлина, потому что после освобождения Вуковара мы готовы освободить от усташей весь мир…»

В этот момент мимо пробежало несколько четников, громко переговариваясь о каких-то списках «на эвакуацию».

Она знала, что никто из внесенных в такие списки не имеет шанса остаться в живых, и поспешила к автомобилю с эмблемой организации «Врачи без границ», где находились французские наблюдатели. Они внимательно выслушали ее, но никто из этих учтивых европейцев не тронулся с места:

— Мадам, нам чрезвычайно жаль, но мы здесь всего лишь нейтральные наблюдатели, — сказал один из французов.

— Если мы заметим что-нибудь особенное, то отразим это в отчете нашей организации. Таковы правила, — добавил другой.

Докторша смотрела на них потрясенная, и в ушах ее отдавалось: «Если мы что-нибудь заметим… если!..»

Тут рядом с французским автомобилем и Докторшей затормозил джип ЮНА с включенным радиоприемником, который передавал программу новостей из Белграда, и как только она кончилась, загремела мелодия «Косовской битвы». Но, словно и этого казалось еще недостаточно, через громкоговорители снова разнесся голос диктора: «Усташи! Сдавайтесь! С вами все равно покончено. Сделайте хоть одно доброе дело — спасите мирное население! Если вы не сдадитесь, кровь прольется рекой. Мирные граждане! Собирайтесь у фабрики «ВУТЕКС». Там вас ждет еда и лекарства. Мы обеспечим ваши права. Туджман вас предал. Он продал вас в обмен на Герцеговину. Сдавайтесь! Вашу безопасность гарантирует Югославская народная армия!»