Алексей Слаповский - Победительница

– В качестве кого? – спросила я.

– В качестве представительницы детского фонда. Ты должна будешь ревизовать состояние сельских детей. Дело плевое – одного чмокнешь, другому сопли вытрешь. Стоп! – сказал он. – А как ты всё это сделаешь со своей аллергией?

– Она прошла. И пока не возвращается.

– Здорово, – позавидовал он. – А у меня шишка какая-то вскочила под коленкой. Врачи говорят – ничего особенного, а я переживаю. Зря, наверно. Само пройдет, как у тебя. У тебя же само прошло?

– Любовь помогла! – ответила я с шутливой высокопарностью.

Но он не понял шутки и начал подробно выспрашивать, как именно помогает любовь. Видимо, всетаки шишка его беспокоила больше, чем он желал показать, и он хотел выяснить, не поможет ли любовь ее вылечить.

Итак, я отправилась в поездку как представительница детского фонда. Мы летели вместе в одном самолете, ехали в соседних машинах, осматривали сельских животных и людей. Всё было хоть и без налета излишней официальности, но деловито, ничего личного. И мое общение с Путиным свелось к нескольким фразам, сводящимся к обмену текущей и наблюдаемой информацией. Только один раз у нас был контакт, когда в Доме малютки я взяла ребенка, а потом передала его Владимиру Владимиру, чтобы он его тоже подержал. Этот момент передачи зафиксировали всё фотографы. Я, Путин, ребенок, это выглядело как-то даже семейно, хотя, конечно, никто не позволил себе даже намека на вольный комментарий.

Само собой, эту фотографию увидел и Влад.

Он позвонил мне немедленно и спросил, когда я вернусь в Москву.

Я ответила, что уже в Москве – наша поездка была всего лишь однодневной, утром улетели, вечером прилетели.

Влад выразил желание встретиться.

Меня привезли в Подмосковье, в тайное место, где я уже была, я осталась с Владом вдвоем. Я ждала, что он скажет. Но он не стал ничего говорить. Он набросился на меня с какой-то чудовищной энергией. Он и прежде был non tanto male 107, но это была какая-то, по народному выражению, буря мглою небо кроет. Потом он, когда выпил водки, признался, что мысленно видел меня на фотографии и представил себе то, отчего его наслаждение стало подобным ядерному локальному взрыву. До сих пор не знаю, что он имел в виду, а пояснить он не хотел.

Влад признался, что я была права, он меня действительно любит, а вернее сказать, попал от меня в психофизическую зависимость. Он надеялся, что молодая, стройная, темпераментная, красивая жена успокоит его, на самом деле уже в первую брачную ночь он с грустью вспомнил обо мне и с ужасом обнаружил, что не так уж и хочет эту юную красавицу, тогда, чтобы не облажаться 108, он закрыл глаза, представил меня – и всё получилось.

Но всё же он просит потерпеть – он не может так часто и так резко менять свою жизнь. Мы будем встречаться, это главное, чего он хочет. Я согласилась – наши желания совпадали.

Видимо, я обладала врожденным инстинктом счастья – там, где другая увидела бы свое положение неправильным или сомнительным, я находила плюсы и бонусы. В конце концов, у меня был любимый человек и была возможность с ним встречаться. Я опять много снималась для журналов и на телевидении: мой разрыв контракта с последующим лишением меня титула явился скандалом, то есть хорошим информационным поводом для прессы. Я прекрасно, как никогда, выглядела. У меня не возобновлялась аллергия. Мне понравилась работа в детском фонде, куда я попала случайно, но, как выяснилось, мне это подошло.

В общем, всё складывалось замечательно, а потом произошло Главное Событие Моей Жизни, Володечка: у меня появился ты.

Как только я почувствовала в себе твое появление, я испытала то, что ни с чем нельзя сравнить, чего никогда не поймут мужчины (разве только те, которые, начиная с сороковых, вынашивали в себе детей особым образом, но я пишу о тогдашних современниках): ТЕПЕРЬ Я НЕ ОДНА! Это трудно выразить словами. Об одиночестве написано миллионы слов, в частности я до сих пор наизусть помню стихи замечательного Ивана-Хуареца Йенг Лукойленко, написанные на ходовом в семидесятые творческом языке méli-mélo, или mishmash, или интер-суржик 109:

Примерный перевод архаичным способом: «Как страшно жизни сей оковы / Нам в одиночестве влачить. / Делить веселье – всё готовы, / Никто не хочет грусть делить. / Один я здесь, как царь воздушный, Страданья в сердце стеснены, / И вижу, как судьбе послушно, / Года уходят, будто сны...»