Сабир Мартышев - Дурная кровь (редакция 2003 г)

Этим «детям улиц» уже перевалило за двадцать, и они уже не вписывались в категорию безобидной дворовой шпаны. Один выделялся своими золотыми зубами, руки второго украшала уродливая синева – татуировка в виде перчаток – которая покрывала большую часть кожи, захватывая и сбитые костяшки. Они занимали сиденье в двух рядах от нас, и уже продолжительное время довольно громко разговаривали между собой. Хотя разговором я затрудняюсь это назвать. Поток мата, жаргона, междометий и хриплого петушиного гогота, который всякий раз действовал на нервы. Лица людей, стоявших возле них, были кислыми. Видно, что им такое соседство оказалось совсем не по душе. Но куда деваться в переполненном троллейбусе?

Признаюсь, мне тоже было неприятно слышать их тупые шутки, ругательства и этот идиотский хохот, но я решил, что вытерплю, как я обычно это делаю. Все-таки, не в Европе живем, а в России – никуда от гопоты не денешься.

– Ну я, короче, девке-то бобы сую и говорю, – рассказывал один другому, – пузырь шампанского и пять гондонов.

– А она чё?

– Прикинь, эта сука еще спрашивает, типа, чё так мало.

– А ты чё?

– А я ей говорю: «Остальное в бошку».

Троллейбус очередной раз заполнился их хохотом. Кое-кто оглянулся и, тихо ворча, отвернулся обратно. Проведя «перчаткой» по коротко стриженым волосам, гопник беззаботно харкнул себе под ноги.

Только теперь рассказчик этой занимательной истории, заметил, что Вера уже некоторое время смотрит на него в упор.

– Те чё-то надо? – нагло бросил он ей.

Я понял – сейчас Вера ляпнет нечто в своем репертуаре, и не ошибся.

– Да вот смотрю я на вас двоих и пытаюсь понять, то ли сегодня в обезьяннике день открытых дверей, то ли в детстве вас слишком часто головой вниз роняли.

Хотя никто из пассажиров не шелохнулся, я почувствовал, что мы стали эпицентром всеобщего внимания. Причем, не в лучшем смысле этого слова. Все ехали по своим делам, и никому не хотелось становиться свидетелем перепалки или, того хуже, драки. А уж тем более, стать невольным ее участником.

– Чё ты, сука, сказала? – спросил первый, сверля нас мутным взглядом.

– Овца, за базаром следи! – поддержал его приятель.

– Мальчики, – с опасной веселостью в голосе произнесла Вера, – вы слишком красноречивы для меня. Не тревожьте сердце девичье елейными обманами, не тратьте речей своих попусту.

– Ты, дура, ща как ёбну, – оскалившись, пообещал первый.

– О боже! Я всегда мечтала встретить своего принца, но не думала, что это произойдет так скоро.

Подонкам, видимо, надоело слушать стёб Веры, и они начали подниматься с места. Народ живой стеной преграждал им путь, но они бесцеремонно врезались в толпу, и никто не возражал, никто не смел возражать.

Я весь напрягся, сердце глухо стучало в подреберье. Вера слегка побледнела, но больше ничем не выдала свого замешательства. Расправив плечи, она выставила обе ручонки вперед, словно приготовившись к самозащите. Неужели она сразу не понимала, на что шла? Нет, мне это только показалось. Глаза ее были чисты, ни толики страха на спокойном и даже равнодушном лице.

Парень с синими руками решительно прорывался в нашу сторону, а я с такой же быстротой стал отступать к двери и потянул за собой Веру. На мое счастье, в эту минуту троллейбус подъехал к остановке, и я, наступая на ноги других пассажиров, буквально вывалился наружу, увлекая за собой свою подругу. Оглянувшись, я увидел, что одного из гопников примял к поручням поток выходящих людей, второму повезло еще меньше – он затерялся где-то в салоне. Через несколько секунд дверь закрылась, и троллейбус тронулся с места. Все обошлось, но утро было испорчено окончательно.

Вера, не сказав ни слова, развернулась и пошла своей дорогой. Я хотел окликнуть ее, но решил, что лучше не стоит. Даже от ее спины веяло холодом.

Что это было? Случайность? Или очередная проверка? И если проверка, то что она проверяла? Храбрость? Но мне никогда не понять такое безрассудное поведение. Способность постоять за себя и свою девушку? Ведь это глупо! Доберись они до нас, вряд ли мы бы смогли от них отбиться. А может, дело в другом? Может, Вера, напротив, проверяла мою рассудительность и способность отступать, когда не имеет смысла идти на конфронтацию? Может, она как раз ждала, что я уведу ее от этого столкновения?

И наконец, я не исключаю и того, что это была совсем не проверка, а всего лишь еще один эпизод из жизни с Верой.

Я терялся в догадках относительно этого и других подобных «случайностей», но не находил ответа. Денису лишний раз звонить не хотелось. Хоть я и вынужден был признать, что он гораздо лучше меня разбирался в тонкостях человеческой психики, все равно он оставался мне неприятен.