Евгений Титаренко: Изобрети нежность

– Ну вот… – проворчал Костя, растирая кончиками пальцев поцелуй. – Помады хоть не осталось?

– Как не стыдно, Костя! Сестра целует его…

– Ну же, не невеста…

Возмутиться на этот счет Татьяна Владимировна уже не успела, потому что глянула на будильник, охнула и, приоткрыв баул, торопливо засунула в него Костин подарок.

Теперь сборы завершились в считанные секунды. Мать обняла Павлика.

– Костя…

– Я провожу тебя, – сказал тот и, подхватив баул, натянул на глаза кепку.

– Павлик… Ты тут подскажешь ему, что и как… Будь умницей… – Она хотела еще что-то сказать, но голос у нее пропал. И, не разжимая дрожащих губ, она тяжело сглотнула.

Павлик осторожно высвободился из ее объятий.

– Ты, мама, напиши нам тогда… Ну, как сыграешь… Ладно?

И Татьяна Владимировна не выдержала, расплакалась. Тогда Костя решительно взял ее под руку и, как слепую, повел к выходу.

– Ни о чем не беспокойся… Все, Таня, будет в полном ажуре…

– Закройся, Павлик!.. – плачущим голосом проговорила Татьяна Владимировна уже от двери. Но Павлик тоже невольно сглотнул комок и, оставаясь посреди комнаты, закрываться не пошел, так как английский замок защелкивался автоматически.

«Графа Монте-Кристо» он уже читал. Но в двух старых книгах, без обложек, с кое-где оторванными страницами. А Костя привез новенькую, еще пахнущую типографским клеем и краской. Однако Брем был гораздо более ценным подарком. И Павлик положил его на середину стола, чтобы завтра, когда придет Аня, сразу обрадовать ее…

Мысль об Ане приглушила тоску, нахлынувшую с отъездом матери. Достал и подержал в руках ее записную книжку.

Как она могла забыть ее? И почему до сих пор не спохватилась?

Он глянул на подоконник, где нашлась книжка.

Аня остановилась как раз там, возле стола, когда попросила: «Запомни: тридцать шагов от секвойи». Потом увидела карандаш на столе, вынула книжку и записала в нее. Или нет, сначала добавила: «Тридцать шагов против бури». А Павлик еще спросил: «Что это?» Она поглядела на него и сказала: «Да это… просто». Она всегда так отвечала ему, когда не хотела что-нибудь говорить. У Павлика недавно поднималась температура. А Татьяна Владимировна просила Аню в таких случаях как можно меньше волновать его. И потому Аня даже о своих случайных двойках не рассказывала ему. Рассказывала потом, когда удавалось исправить их.

Сегодня она впервые забежала к нему прямо из школы, не побывав дома. Предупредила, что всего на минутку. Но бросила портфель на стол и больше минуты ни о чем не говорила, привычно похрустывая пальцами и прохаживаясь мимо стола взад-вперед. Такая уж у нее была привычка: «думать на бегу», как она сама говорила об этом.

Косы ее всегда лежали врозь: одна на спине, другая на груди. И менялись местами, когда она поворачивала голову…

Записав себе про секвойю, Аня еще немножко постояла здесь, в уголке, между столом и подоконником, потом схватила портфель, сказала: «Я, Павлик, попозже зайду!» И не пришла.

Она бывала у них каждый день. Первое время собиралась заниматься с Павликом уроками, чтобы он не потерял год, притаскивала с собой кипу учебников, тетрадей, большой атлас и даже мел, хотя доски у них не было. Аккуратно раскладывала все это на столе, на стульях… Но занятия у них так ни разу и не состоялись. Пригодился один атлас. Да и то лишь в той его части, где были карты Южной Америки.

Аня посвятила Павлика в свою теорию об исчезновении инков: они просто-напросто укрылись в золотом Эльдорадо…

И с тех пор учебники появлялись на столе редко, от случая к случаю, а разговаривали Аня и Павлик чаще всего о главном…

Испанские завоеватели имели множество доказательств того, что Эльдорадо существует. Но никому не удавалось пройти через сельву, как и проникнуть в тайну инков. Даже их письмена остались мертвыми для людей… Все экспедиции погибали, потому что ими двигала жадность. Они спешили, отправляясь в сельву за золотом. А к большим открытиям надо быть готовым идти долго. Примерно так же, как люди пойдут когда-нибудь к звездам… В Аниной книжке обязательно есть записи по этому поводу. Она все главное записывала для себя.

Отправляясь в экспедицию, нельзя думать о возвращении. Надо идти только вперед, до конца.

«А когда мы умрем, – говорила Аня, – дальше пойдут наши дети. Потом их дети!..» Вот это и было главным: чтобы дети продолжали дорогу, а не начинали ее сначала. Аня уговорила свою мать записаться в областную библиотеку и брала на ее имя серьезные книги о природе, о животном и растительном мире, о нравах индейцев, о путешествиях… Они начали готовиться к будущему походу.