Елена Артамонова - Исповедь Дракулы

– Они и тебе давали приют, и мне, и всем, кто выступает против законного князя Валахии, кем бы он на данный момент ни являлся. Не верь трансильванцам! Они вероломны и бесстыжи, как продажные девки в их кабаках, – Штефан поднялся, глубоко вдохнул холодный, предрассветный воздух. – Почему тебя так и тянет к этим католикам, Влад? Что ты забыл на Западе? Церковь тебя не одобрит.

– Валахия никогда не откажется от своей веры, я, как князь, буду защищать православие, но и сотрудничество с Западом неизбежно. Мой отец долгие годы жил в Германии и Венгрии, он многому там научился и своих сыновей учил не замыкаться в узком кругу своих представлений, брать хорошее отовсюду, где оно есть. Надо учиться у всех, в том числе и у своих врагов. Если я увижу что-то стоящее в Турции, я перейму это у турок, если в Венгрии – у венгров. Можно все! Но от веры отцов отрекаться нельзя! Никогда!

Я замолчал. Обещание отказаться от православной веры тяжким грузом лежало на совести. Пускай это была только тактическая уловка, но все равно сейчас я чувствовал себя предателем. Как далеко можно было зайти в политической игре, чтобы не продать душу дьяволу и остаться самим собой? Четкого ответа не существовало, но каждый следующий шаг мог оказаться роковым.

– Церковь является главной силой, объединяющей народ, – горячо заговорил я, словно стараясь оправдаться самому себе, доказывая собственную невиновность. – Только вера поможет нам выстоять и победить. Нельзя жалеть денег на пожертвования монастырям и строительство храмов! Но самое важное – блюсти веру в душе. Мы не должны забывать о справедливости, помнить, – и богатые, и бедные, все равны перед Богом. Знаешь, Штефан, что меня возмущает до глубины души? Всевластие бояр, они решили, будто им все позволено. Я был свидетелем того, как православные сажают на кол православных, переняв эту казнь у османов!

– Ты же сам говорил, брат, что надо учиться у своих врагов, а сажание на кол достаточно мучительное наказание, чтобы внушить страх. Без страха все рухнет, а народ уже не боится ничего.

– Возможно. Действительно, это хорошая казнь, и она позволяет произвести нужное впечатление на подданных, но поступать так не по-христиански. Врагу надо платить его монетой, однако нельзя уподобляться неверным, верша суд над христианами. Даже преступник, закоренелый злодей, имеет право на исповедь и отпущение грехов, имеет право быть похороненным по обычаю своих отцов, а не гнить на столбе, пока не рассыплется в прах. Нет, Штефан, я всегда говорил и буду настаивать – сажание на кол – казнь не для православных христиан. Ни один крещенный человек не заслуживает такой участи. [26]

Факел догорел, но начало светать, и я уже различал в полутьме лицо Штефана, внимательно слушавшего меня. Он должен был избежать моих ошибок, он должен был сполна воспользоваться моим опытом…

– Никогда не доверяй боярам, Штефан. Для них князь – пешка в игре. Они – предатели, озабоченные исключительно собственными интересами. Я хочу избавиться от их власти и сделаю это! А потом мы объединимся – ты и я, и вместе выступим против султана. Посмотри, так самому Богу угодно, чтобы Валахию и Молдову в одно время возглавили братья, чье родство сильнее кровных уз.

– Валахия и Молдова – единая земля. Вместе мы будем несокрушимы…

В голосе Штефана послышалась странная интонация. В памяти возникло прошлое, давний разговор с отцом в Галлиполи. Тогда он сказал, что брат пойдет на брата, лишь бы захватить вожделенный престол. Сыновей князя ждал беспощадный бой насмерть, где каждый дрался сам за себя… Но нам нечего было делить со Штефаном, мы были равны, и этот союз стал бы союзом равных. Два полновластных князя на одной земле… Нет, рано или поздно они должны были вступить в схватку за власть, из которой только один мог выйти победителем. Такими были законы этого несовершенного мира, их невозможно было изменить или обойти…

Похоже, Штефан думал о том же. Его лицо стало серьезным, исчезли лукавые искорки смеха, что всегда отражались в его глазах. Предрассветный холод сковал тело, в душе остался неприятный осадок. И все же не существовало правил без исключений, – я никогда бы не пошел на Штефана, а он никогда бы не выступил против меня. Нас слишком многое связывало, и слишком сильна была наша дружба.

– Тебе пора собираться в дорогу. Прости, что заговорил тебя.

– Для меня это важный разговор, Влад. Он многого стоит. Эти слова должен был сказать мне мой отец, напутствуя в дорогу. Ты спас меня в Роусенах и заменил отца с тех пор. Всем я обязан тебе. Абсолютно всем, брат.