Елена Артамонова - Исповедь Дракулы

Неужели все это было правдой?! Из всех воспоминаний детства Влад отчетливо помнил лишь ту страшную ночь, когда арестовали отца. Дракула мог сопротивляться, но предпочел сдаться без боя, спасая жизнь своего взятого в заложники сына. Влад навсегда запомнил взгляд отца, его глаза, в которых застыли отчаянье и безысходность… Он обрек себя на адские муки ради того, чтобы Влад был жив. Он томился в темнице только потому, что пожертвовал собой ради сына. А сколько тепла и счастья было в полустертых воспоминаниях раннего детства, связанных с теми редкими минутами, когда князь уделял внимание своему сыну. Тогда Влад был счастлив! Счастлив! Неужели счастье ему дарил человек, «о котором никто никогда не сказал ни одного доброго слова», великий изверг, прославившийся изобретением изощренных пыток и казней?!

Наваждение прошло, и теперь Влад испытывал жгучий стыд, – как он мог хотя бы на миг поверить клеветникам, как посмел предать память своего отца…

Память…

Жгучая волна захлестнула душу. Влад думал о своем отце в прошедшем времени, словно тот был давно мертв. Но Влад Дракула жил! Сын смирился с отсутствием отца, словно тот умер, в то время как он находился где-то поблизости, быть может, в той самой башне Соломона, на которую смотрел сейчас Влад. Если бы он мог увидеть отца, поговорить с ним, посмотреть в глаза, то вопросы и сомнения исчезли бы, предательские, нехорошие мысли больше не посещали бы его. Если бы…

Прекрасный юноша с широкими плечами и завораживающим взглядом темно-зеленых глаз смотрел на высокую стену тюрьмы, разделявшей мир на две реальности. Он пытался понять, представить, что же происходило там, за этой гранью? Что скрывалось за непреодолимой стеной, разделявшей свободу и ад заточения?

Огромные, красивые неземной красотой глаза смотрели на клочок голубого неба, сиявший за прутьями решетки. В глазах отражались мудрость и спокойствие. Там, за стеной бурлил страстями обычный мир с его радостями и бедами, там была жизнь, но узник отчетливо понимал – обратной дороги в мир живых для него нет. Еще недавно сознание того, что не высшие силы, не стихия, а всего лишь воля человека, вычеркнула его из жизни, сознание того, что до свободы всего несколько шагов, которые невозможно преодолеть, доводила до исступления, но вместе с болезнью пришло и спокойствие. Теперь происходившее за стеной уже не тревожило его.

Болезнь подкралась незаметно, исподволь воруя силы. Все долгие годы своего заключения Дракула, желая сохранить силу, тренировался, поддерживая в форме свое крепкое от природы тело. Он не смирился, он хотел вопреки всему остаться самим собой – тем Владом Воеводой, чье имя наводило ужас на врагов, и кого боготворили простые люди. Силы требовались и для побега, ведь уцелеть, не сойти с ума в темнице можно было только живя надеждой на свободу. Не уповая на милость врагов, свободу узник мог завоевать лишь собственными силами, обхитрив тюремщиков и преодолев преграды, стоявшие на пути. И как бы ни были суровы наказания, которым он подвергался после каждой попытки побега, Дракула фанатично продолжал разрабатывать все новые планы освобождения.

Так проходили годы, но даже закаленный человек с железным здоровьем не мог до бесконечности выносить голод, холод и сырость темницы. Когда пришло понимание того, что болезнь неизлечима, в душе воцарилось спокойствие. Теперь Влад знал – ему суждено умереть в заточении, однако эта мысль больше не страшила. Он всегда хотел умереть достойно, мечтал о смерти в бою, но понял, что даже будучи униженным, беспомощным, безраздельно находящимся во власти врагов, можно с достоинством уйти из жизни. Свобода жила в душе, и ни пытки, ни физические лишения не могли сделать из свободного человека раба. Тюремщики были не властны над ним и смешны в своих усилиях превратить его огромный, напоенный волей мир в закрытую на замок клетку. Что могли сделать с ним эти жалкие, состоящие на службе людишки, если дух его был свободен, а тело в любой момент могло вырваться из оков по милости смерти?

Оставалось только немного подождать… А прежде – подвести итоги… Ни один самый строгий судья не смог бы столь тщательно разобрать его поступки, но князь судил себя сам, без снисхождения рассматривая каждое свое деяние, вспоминая каждого, кого убил или обрек на смерть. Власть заставляла человека быть жестоким и лицемерным, и теперь Влад вспоминал все случаи, когда он шел против совести, лгал, нарушал клятвы, предавал.