Марсель Байер - Летучие собаки

Июль 1992 года, Дрезден. Во время инспекции городского дома престарелых в его подвалах обнаружен архив звукозаписей, скрытый в проеме каменной стены, заколоченном досками. Несмотря на свою долгую историю, в которой, судя по найденному материалу, не приходится сомневаться, о существовании архива до настоящего момента никто не знал.

По подземным переходам из архива можно попасть в расположенный поблизости Немецкий музей гигиены. Вполне правомочно заключить, что сотрудники музея раньше также имели доступ к этим помещениям и, по всей вероятности, осуществлялись даже обмен информацией и контакты персонала. Однако в Музее гигиены об архиве ничего не известно. Следовательно, о подземном переходе знали только посвященные и держали всё в строжайшем секрете. Впрочем, о работниках архива не сохранилось почти никаких документов. В том, что осталось от картотеки, большей частью уничтоженной, сохранилось только имя некоего Германа Карнау, охранника.

При первом осмотре подвала членами следственной комиссии Карнау поясняет:

— Здесь находятся все мыслимые и немыслимые матрицы, а также полезная для подобного рода исследований аппаратура. И, разумеется, целая фонотека систематически проводившихся записей виднейших представителей политической и общественной жизни со времен изобретения звуконосителя. Такие формы контроля, требующие большой затраты времени, могли позволить себе только господа. Мы располагаем даже знаменитым кашлем фюрера, еще на шеллаке, скорость семьдесят восемь оборотов в минуту. Эти пластинки долгое время считались утерянными.

Для каких целей служило все это оборудование? Карнау:

— Частота его пульса в условиях физической и психической нагрузки, в состоянии движения или во время произнесения речи каждую неделю фиксировалась на воске, что давало возможность регулярно проводить сравнительный анализ полученных результатов, прослушивая записи за много недель. Расширены ли его сосуды? Понижено ли кровяное давление? Восстанавливается ли у него после эмоциональной речи через надлежащее время нормальное сердцебиение? Вот те немногие опорные моменты, которые учитывались при обработке этих звуковых валиков, гибких и шеллачных пластинок, магнитофонных лент.

Двойная защита: решетка и массивные железные двери. За дверями — кирпичные своды. Здесь можно работать, только согнувшись. Студия звукозаписи обставлена с большим комфортом: за микрофоном уютное кресло, ковровое покрытие, стены обтянуты тканью — как из соображений звукоизоляции, так и потому, что сюда, в конце концов, приходили важные особы, привыкшие к определенному комфорту. Топота детворы двумя этажами выше не слышно.

Целая полка магнитофонных лент, многие из которых сползли с катушек, свидетельствует о различных, впрочем, почти безуспешных попытках перенести имеющиеся записи на звуконосители новейших моделей. Но всякий раз объем фактического материала, требовавшего обработки и архивирования, был слишком велик. Здесь всегда особенно тщательно блюли чистоту (вредители-насекомые легко могли погубить всю коллекцию), однако со временем тонкий слой пыли все-таки осел на бесчисленных картонных коробках. Прежде чем снять крышку и достать обернутые бумагой пластинки, приходится тыльной стороной ладони смахивать с нее пыль. В углу плохо освещенной комнаты стоит патефон, на нем производилось контрольное прослушивание пластинок, чьи белые этикетки часто вообще не имеют надписи. Несмотря на передовую технику, от старых аппаратов не отказывались, так как хотели и впредь работать с историческими записями. Требуются немалые усилия, чтобы привести в движение рукоятку патефона, коллекция сапфировых игл тридцатых годов падает со стола.

Изобретения звукового кинематографа ждали с большим нетерпением. Пока в кинотеатрах велись споры о том, сумеет ли Великий немой удержать свои позиции, тут уже взялись за установку камер. Объективы никогда не открывались — ведь речь шла о записи звука. Вот и объяснение километрам засвеченной белой кинопленки. Система оптической звукозаписи впервые сделала возможным полноценный монтаж, который почти совершенно исключался при выцарапывании звуковой дорожки на воске.

Разработки немцев в области звукозаписывающей техники далеко превосходили достижения других стран. Портативные магнитофоны, предназначенные для применения на фронте, вплоть до окончания войны считались у врага самым желанным трофеем. Здесь, в студии, использовались исключительно высококачественные материалы. Однажды из-за аварии отопительной системы весь арсенал восковых пластинок чуть не расплавился. По сравнению с магнитофонной лентой диски имеют то преимущество, что после контакта с магнитным источником не приходят в негодность. Вот, кстати говоря, еще одна причина, по которой всё держали в тайне: тогда всерьез опасались, что саботажники вмонтируют в этом помещении электромагниты и уничтожат материал.