Андрей Филимонов - Рецепты сотворения мира

Конечно, история могла бы повернуться к нам другим боком, если бы Виктор, отложив карандаш, начал строчить по врагам из пулемета, как призывала Клавдия Шульженко. Нам ведь самую малость не хватило пороху, чтобы сломить упрямых чухонцев. В этом случае Хельсинки был бы наш и Гитлер не выдумал бы план «Барбаросса», незначительным эпизодом которого стал воздушный бой в небе над Смоленском осенью сорок первого года.

Война – это когда из твоей квартиры исчезают люди. Но ты спокойно относишься к этому факту. Потому что в других квартирах происходит то же самое. Люди исчезают по всему городу. Можно сказать, что у тебя все как у людей.

Ты живешь в тылу. Выстрелов здесь не слышно. Тебе на голову не падает огненный дождь и железный град. Война – это только слово, объясняющее исчезновение людей из квартир и конфет из магазинов. Твой город находится далеко от линии фронта, которую ты не можешь увидеть своими глазами. Линия фронта, в отличие от линии горизонта, существует только в воображении. Конечно, ты ходишь в кино, где показывают разрушенные мосты, горящие дома, кресты самолетов в небе, розы взрывов на земле. Но ты ведь и раньше видела такое в кино. До войны. До того, как из твоего дома начали исчезать люди. С некоторыми из них ты бывала в детстве на утренних сеансах, а потом на вечерних фильмах про любовь и героев, умирающих за красивые глаза блондинок. Ты мечтала стать блондинкой, которая вдохновляет мужчин на подвиги. А те, кто сидел в зале рядом с тобой и тискал в темноте твою руку, они мечтали стать героями. Ваши мечты сбылись. Ты покрасила волосы, учишься в институте и сдаешь экзамен по античной литературе. Тебе объяснили, что герои всегда исчезают. Ты чувствуешь, что живешь в героическое время. Но тебе постоянно хочется плакать.

Когда стало известно, что Виктор Первый пропал без вести, девушки заплакали по всей стране. Но сильнее всех Галя. Она плакала каждую свободную минуту и выплакала бы все глаза, если бы имела больше времени. К счастью, у нее было очень плотное расписание: учеба, танцы, чтение книг, встречи с интересными людьми. С мужчинами в форме. Их было очень много. Целая колода для марьяжного пасьянса. Некоторые вылетали на первом круге, другие ложились перед ней снова и снова. Далеко идущий поэт, галантный рыботорговец из Нормандии, офицеры и джентльмены. С ними было хорошо, но в свободное время она плакала. Сохранились ее письма с размытыми строчками в тех местах, куда падали слезы. Часть текста уничтожена слезами, как позиции неприятеля бомбами с самолета хорошего парня Димы, занимающего в сердце Гали все больше места.

Он выкупал ее своими признаниями. В ответ на ревнивый вопрос А с другой ты снова будешь изображать, что не умеешь целоваться? – отвечал обстоятельно: Я не умел целоваться до встречи с тобой. И сейчас плохо умею. Но при желании всему можно научиться. По правде говоря, я тебе этого говорить не хотел, но скажу… несколько дней, стоя на посту, я учился целовать себе руку и искал лучшего понятия. Конечно, таким способом шедевра достичь нельзя, но какой-то успех есть…

После этого мастеровитые стихи Миши звучали странно, как будто их написал покойник:

Конечно, он – большой талант, думала Галя и закрывала книгу, возвращаясь к письмам Димы, от которых в душе играл ветерок удовольствия:

…мы с тобой так много и горячо целовались вчера, что забрали у бога все тепло, и тепла не осталось для погоды. Резко стало холодно. Ты, наверное, на футбольный матч пошла легко одетой. Смотри не заболей. Ты же знаешь, что я тебе болеть не позволяю!

«Вопрос в том, кто разрешил тебе мной командовать?» – отвечала Галя. Но ей нравился его стиль. Когда мужчина превращается в письмо, сразу видно, чего он стоит. Ему бы еще вьющиеся волосы в придачу, и был бы он совсем как Витя: летчик, художник, брюнет. Они даже почти одного роста. Минус: Дима – серьезный. Плюс: никаких соперниц, посторонних девиц у него на коленях, чуть только отвернешься.

Дима и Витя. Она их постоянно сравнивала. Живой и мертвый. Тот, что в прошлом, и тот, который обещает будущее.

При этом она вовсю целовалась с другими. Не стесняясь, ходила на футбол одетой легко, и даже очень. Много танцевала, выбирая красивых офицеров, пополняющих тайную колоду. Ездила в Москву кушать с подругами мороженое в Парке культуры, у фонтана. Однажды весной, в предпоследний год войны, московская подруга, с завистью рассматривая Галины кудряшки, открыла ей свои планы на будущее: