Алексей Яковлев - Внутренние новеллы

Ты чего, — сказал Фил, — совсем? Это же не моя комната.

— Какая разница. Они здесь все одинаковые.

Энди бросил взгляд в коридор, тёмный, освещенный под высоким потолком лампочками без абажуров — он тянулся на километры, и вдоль всего коридора были двери, двери, двери… И в конце — тупик, дверь в туалет. Темнота.

— Давай, не свети здесь, — сказал Фил.

— Тогда где свет в конце тоннеля? — продолжил свою мысль Энди.

Он пошел по коридору вслед за Филом, точнее, пошли его ноги.

— Останови их… — сказал он Филу, — быстрее, я упаду…

— Кого?

— Тормози. Дай мне догнать ноги.

Фил в ответ лишь рассмеялся.

Энди вошел в Филову комнату и упал на диван.

Над ним на сквозняке шелестели крыльями Филовы дадзыбао — листочки с надписями. Точнее, со стихами. Одно стихотворение на листочке. Энди поймал одно рукой, и оно легко отделилось от стены.

— Я вешал не для того чтобы обрывали — сказал Фил.

— Watch out where the huskies go, and don`t you eat that yellow snow — запел Фрэнк Заппа.

— Дурак, кто же будет есть этот обоссанный снег, — пробормотал Энди и сам провалился в желтую толщу.

— Уходим, — сказал Фил, — ты как?

Энди вышел из небытия.

— Никак. Я просто вырубился. Сколько сейчас?

— Два — сказал Фил. Что означало «Два» Энди переспрашивать не стал.

Впрочем, разговоры с Филом часто можно было свести к анекдоту о Чапаеве и Петьке:

— Петька, прибры… — кричит Чапаев, сидя за штурвалом самолета.

— Двести!

— Что двести?

— А что прибры?

Энди натянул свитер и куртку. Последняя была предметом Эндиной гордости. Ее оставил Юрка, цивильный и правильный брат Энди, вернувшийся из стройотряда. Светка отодрала все нашивки на рукавах, заменив их на бисерные узоры. И с той и с другой стороны красовались пацифики. На спине — белая трафаретная надпись: вместо названия отряда две перекрещенных флейты и надпись Aqualung — вообще-то Энди не очень любил Джетро Талл, любила Светка, она и вырезала трафарет, и лепила Эти акваланги и флейты на куртки и футболки друзей.

На груди над левым карманом вместо стандартной кожаной нашивки с аббревиатурой ВССО (Всесоюзный Студенческий Строительный Отряд — прим. авт.) и мастерком, отражающим восходящее солнце, красовалось две: чуть выше «ОТ» и под ним «СОСИ». Как-то, досужий мент, разглядывая Эндин студенческий, спросил, что за неприличное слово: СОСИ.

Энди с совершенно серьезным выражением лица объяснил, что ОТ — это отряд, а СОСИ — Советский Объединенный Студенческого Интернационала.

— Не я придумал, — добавил Энди, — наше руководство.

— Понятно, — сказал мент.

Энди подымало добавить, «Вот и получается, отсоси, чувак» но последствия этого добавления были весьма предсказуемыми.

Ноги давно вернулись к Энди. Но кеды не налезали.

— Блин, что за ферня, — сказал он Филу, — ноги распухли.

Фил снова рассмеялся.

Энди вдруг стало до слез обидно.

— У меня ноги распухли, а ты!

— Ну да, если ты Катькины кеды будешь пытаться надеть…

— Это не…

Действительно, кеды были чужие.

Эндины кеды нашлись в углу комнаты. Сплошные измены. И комната не та, и кеды. Все неясно, кроме одного — куда пойти. Пойти в Муху ловить Светку. Идти к свету ловить муху.

И Энди и Светка учились в Мухе, точнее Светка училась на тканях, а Энди на монументалке, но сейчас Энди не учился — взял академку, типа, по болезни.

На улице он почувствовал себя в полном адеквате. И есть захотелось. Дома у Фила кроме старых корок хлеба ничего не было. Может в Гастрит — предложил он Филу.

— Я на нуле, — сказал Фил, — Карась обещал треху подкинуть. Мы в Сайгоне в три договорились.

Энди, в отличие от Фила, не любил Сайгон. Фил готов был часами стоять за столиком и попивать кофе то с одним, то с другим. Энди не любил кофе. Ему больше нравилась «тихая беседа за ужином». Правда, во дворе котельная, где всегда можно было выпить совсем не кофе, и рядом живет Боб. Можно и к нему. Но и у него жратвы нет. Ладно, встречу Светку, а там решим.

Они с Филом расстались у Сайгона, Фил занырнул в дверь, а Энди, преодолев сомнения, отправился дальше, в сторону училища.