Алексей Яковлев - Внутренние новеллы

А тот, хоть и русскоговорящий, но не настолько, чтобы уразуметь метафорический сдвиг значений в словах «разуть» и «девятка». Опять же — шугань. Поэтому мычит и блеет.

— Здравствуйте. — говорит Филимонов.

— Здравствуйте. — отвечает участковый. — Он у вас что, больной? — показывая на Пьера.

— Иностранец.

— То-то я и смотрю. — огорчается страж порядка. — Не везет мне сегодня. Во всем подъезде никто не открывает. А объяснения нужно собрать к вечеру.

Соображает прокуренными извилинами Филимонов, что несчастный полицай озабочен только выполнением задания по составлению протоколов. А все остальное ему фиолетово.

— Пишите. — говорит поэт. — Иностранец ночью ничего не видел, потому что спал.

Мент радостно записывает эту ценную информацию, потом спрашивает:

— Как его зовут?

— Пьер. Пьер Боскет.

— Еще отчество нужно.

— Гы. кхе-кхм..- давится смехом Филимонов. — Пьер, как зовут твоего папу?

— Жорж-Жером. — отвечает бельгийскоподданный в полном недоумении.

— Жор-же-ро-мо-вич. — корябает на бумажке участковый.

Вот так в полицейских архивах одного далекого сибирского города поселилось чудовище Поль Жоржжеромович Боскет, о котором известно только то, что оно крепко спит по ночам.

По-моему, чудесный урок для охотников, которые желают знать, как все было на самом деле?

Два куба — это нормально. Но обещанного Филом космоса не было. Не было ничего необычного. Энди вышел в коридор и почему-то решил позвонить Светке. Хотя до начала опыта не собирался. Светке по прозвищу Светофор. Почему светофор? Объяснить невозможно. Прозвища прилипают внезапно, порой из случайно брошенной фразы. Она не боялась контрастов и одевалась в яркие цвета: красный, желтый, зеленый — так что на фоне серой питерской улицы сразу привлекала к себе внимание. Кто-нибудь, наверное, сказал: «Ну ты и светофор». Это лишь одна из версий.

Светка говорила, что с утра будет дома, потом в институт.

Энди вышел в коридор — длинную кишку, протянутую от одного конца дома в другой. На небольшой полке под тусклой, но резкой лампочкой (Рембрандт, блин) — черная лягушка телефона. Большая лягушка, готовая укусить тебя за руку. Не суй пальцы в диск — он ворует твое время. Энди сунул четыре пальца в четыре отверстия диска. Вынул. Пальцы вдруг отделились и стали жить отдельно от Энди. Да, совсем не собранный человек. Такую фразу о себе он часто слышал в школе. А потом читал про несобранного человека в каких-то африканских сказках. В темноте стены на него грустно смотрели лики рембрандтовских стариков.

«Чего пялитесь» — мысленно сказал им Энди, и старики закрыли глаза. Он достал из кармана записную книжку… Точнее, книжечку, маленькую, в аккуратном кожаном переплете — подарок Билли. На каждой странице с трудом могли уместиться десять телефонов. Впрочем, книжка была почти пуста…

Энди попытался пытался поймать взглядом гусеницу из цифр номера Светки. Гусеница ловко выскользнула из поля зрения, а затем и вовсе переползла на следующую страницу. «Не уйдешь». Он придавил строчку пальцем, точнее мысленно потребовал, чтобы палец придавил ее и палец это сделал, а другой рукой начал набирать номер.

Занято.

Он набрал еще раз.

Наконец, линия освободилась, кто-то снял трубку и низким мужским голосом произнес:

— Ты можешь набрать номер ноль ноль пять пять или ноль ноль пять ноль или просто четыре ноля.

Энди набрал четыре ноля и с той стороны подошел его приятель, Миша.

— Ее позвать не могу, а вот её мужа, пожалуйста.

— Нет, спасибо.

«Что он гонит! Какой у Светки может быть муж?» Энди повесил трубку, и вдруг понял, что если бы набрал ноль ноль пять ноль, не было бы Миши, может, подошла бы она сама, или кто то еще, каждый из номеров был одним из путей, можно было бы по проводу пройти как по коридору и оказаться у нее в квартире… «ноль ноль пять пять, ноль ноль… Каждая комбинация приводила к разному».

Он захотел об этом рассказать Филу, побежал по коридору, открыл дверь. Филова комната странно изменилась. В ней почти не было мебели, висели ковры, а в углу сидела узбечка.

— А где Фил? — спросил Энди.

— Какой Фил?

— Ну, который тут живет…

— Вы, наверное, перепутали комнату, — сказала узбечка и улыбнулась.

Зубы у нее были золотые. Может не узбечка она вовсе, а цыганка. Фил говорил, что у них узбеки живут.

Энди развернулся и увидел перед собой Фила.