Барбара Вайн - Черный мотылек

— Ой, мама, — прошептала Сара. — Мамочка…

Много лет Урсула не испытывала такого счастья. Она вообще не была счастлива все эти годы и только теперь ощутила невероятную радость, потому что Сара и Хоуп были так добры с ней, даже поцеловали на прощание. Хоуп не целовала ее с детства. Все трое обнялись, крепко, по-настоящему, потом девочки отправились по своим делам, а Урсула, убедившись, что такси уехало, купила в магазине копченого лосося, сэндвич с кресс-салатом и бутылку свежевыжатого апельсинового сока — для обеда в поезде, в купе первого класса.

Саре казалось, что она переживет этот странный поступок отца, смену фамилии, по каким бы причинам он это ни сделал. Вроде бы она уже начала смиряться. Действительно, ничего страшного. Плохо другое: открытие прервало работу над книгой. Она застряла, это напоминало творческий кризис. Отец, наверное, сказал бы: когда первые главы получаются недостаточно живыми или в них чего-то не хватает, тяжело работать с прежним энтузиазмом, пока не перепишешь эти страницы. Если же исправить начало невозможно, лучше вовсе отказаться от задуманного.

Но Сара не могла выправить первые главы, поскольку пробелы нечем заполнить. Работать совершенно расхотелось. Как писать о человеке, родившемся заново в двадцать пять лет? О человеке, который в этом возрасте впервые поступил на работу? «Вестерн Морнинг Ньюс» ответила на ее запрос. У них сохранилась запись: Джеральд Кэндлесс работал корреспондентом газеты в Плимуте с лета 1951 и до конца 1957 года. Она даже прочла его статью о Суэцком кризисе 1956 года, про то, как солдаты отплывали из Египта в Плимут. Но до 1951 года — никаких следов.

Осмотр отцовского кабинета принес одно разочарование. Джеральд не отличался педантичностью, но и в неаккуратности его не упрекнуть. Он не вел каталог, однако в ящиках стола все убрано. Письма хранились в конвертах, но уцелели далеко не все. Хотя на предложение матери Сара ответила резко, она все-таки просмотрела письма. Непонятно, по какому принципу отец их отбирал. Потом ее посетило неприятное откровение — Джеральд берег письма богатых и знаменитых, звезд и известных писателей. От дружеской корреспонденции он избавился. Невольно пришла мысль, что он рассчитывал на посмертную славу и на то, что эти письма включат в его биографию.

Но что в таком случае делать с отрезанными детством и юностью? Наверное, не задавать вопросов. Принять как данность, пройти мимо, поспешить вперед. И почему он не вел дневник? Не вполне доверяя словам матери, Сара поискала дневник, но нашла только записные книжки с наметками сюжетов, характеров, тем.

Всю субботу Сара просидела в кабинете, вечером сходила в паб в Барнстепле, а оттуда поехала в ночной клуб выпить с друзьями. Среди них опять оказался Адам Фоли, хотя его не приглашали. То ли он дружил с Александром, то ли раньше встречался с сестрой Рози, Сара не помнила. Его семья по выходным отдыхала в коттедже поблизости от Барнстепла.

О том телефонном разговоре и ее холодном отказе они не вспоминали, но Адам был явно обижен. Наверняка. Он болтал со всеми, обходя вниманием одну Сару. Ее небрежное «Извини, я занята, не могу», похоже, глубоко задело парня. Ну и ладно, Сара и сама не станет с ним говорить. Хотя жаль, он необычайно привлекателен, просто до ужаса: волосы черные, кожа с темным отливом. Худой. Саре нравились его худоба, изящная походка — такой небрежный, легкий, беззаботный. А она его отшила.

Чуть позже она ощутила — сначала с тревогой, потом с нарастающим возбуждением — его взгляд. Адам смотрел ей не в лицо или в глаза, а на тело. Он буквально скользил по ней взглядом. Еще в пабе Адам отправился за напитками и принес стаканы всем, кроме Сары.

— А чем бедняжка Сара провинилась? — спросила Рози.

Тогда он посмотрел на нее в упор.

— Тебя я и не заметил, — сказал он равнодушно, так, словно она ничтожество, которое и замечать-то не стоит. Чокнутый, наверное. Если женщина отказалась от свидания, это еще не повод для грубости. Кстати, хамить и она умеет. С превеликим удовольствием:

— Так ты таращился на пустой стул?

Она поднялась, подошла к бару, заказала себе выпивку. Народу набилось полным-полно, поэтому на свое место ей пришлось пробираться вплотную к Адаму. Тот положил ей руку на бедро и слегка прижал к себе. Сама не зная почему, Сара остановилась. Потом они поехали вместе в клуб в подвале под лавкой зеленщика. Само собой, клуб назывался «Зелень». Адам проскочил вперед нее и не придержал дверь. На небольшой сцене размером с ванную комнату танцевали. Адам пригласил Викки, потом Рози. Он танцевал с ними, а смотрел на Сару.