Лин Ульман - Благословенное дитя

— Но тебе самой решать, умрешь ты от этого или нет, — заключила Элизабет.

Элизабет не обмолвилась о том, что у новой жены Исака есть имя и зовут ее Роза («Какое красивое! Как цветок! »). И ничего не сказала о том, что у Исака с Розой есть дочка — ей почти шесть лет, зовут ее Лаура, и она приходится Эрике сестрой.

На Эрике и Лауре юбки, из которых они уже давно выросли, и выцветшие розовые футболки. У обеих девочек длинные светлые волосы, длинные загорелые ноги и маленькие попки — они вертят ими, когда идут из магазина, держа в руках по тающему мороженому. Мужчины оборачивались им вслед и думали то, о чем не принято думать, но до мужчин сестрам дела не было, их внимание полностью сосредоточено на мороженом, прилипающем к рукам и капающем на футболки.

Или же они ложились в высокую траву за белым домиком из известняка, который Исак купил, когда Роза была беременна Лаурой.

— Мы ведь сестры? — спросила Лаура.

— Единокровные сестры, — ответила Эрика, — а это совсем другое дело.

— Да, — сказала Лаура.

— У нас разные мамы, а у настоящих сестер мама должна быть одна, — сказала Эрика.

— И отец тоже, — заметила Лаура.

— Это похоже на ложный круп, — сказала Эрика, подумав. — Единокровные сестры — сестры наполовину. Как бы понарошку, — добавила она и пропела: — Понарошку. Ложь. Вранье. Обман.

— А что такое ложный круп? — спросила Лаура.

— Болезнь, — ответила Эрика.

— Какая болезнь?

— Когда дети не могут дышать, лицо у них синеет, и губы тоже делаются синими-синими, и еще они задыхаются…. Вот так. — Открыв рот, Эрика издала кашляющий приглушенный хрип, схватилась обеими руками за горло и затряслась всем телом.

Лаура засмеялась и придвинулась поближе. Эрике хотелось взять сестру за руку — такую маленькую и худенькую, но вместо этого она сказала:

— Когда я была маленькой, то болела ложным крупом. А моя мать была совсем одна. Одинокая и покинутая всеми. И я чуть не умерла. Моя мама была совсем одна, и она стояла со мной на руках на улице, зимой, ночью, и плакала.

Лаура молчала. Она бы с удовольствием рассказала какую-нибудь историю и о своей матери, Розе, но не могла припомнить ничего подобного. Роза никогда не была одинокой и покинутой всеми. Розе никогда не пришло бы в голову стоять на морозе ночью, да к тому же еще и зимой, и плакать. Ей сроду не пришла бы в голову подобная дикость. Однажды зимой по дороге из школы Лаура сняла шапку и положила ее в рюкзак, и Роза так рассердилась, что минут на десять вообще потеряла дар речи. Она была совершенно уверена, что теперь Лаура заболеет воспалением легких. Хотя Роза редко ошибалась, в тот раз она оказалась не права. Никто не заболел.

— Но бывают болезни и похуже, чем ложный круп, — продолжила Эрика.

— Это какие? — спросила Лаура.

— Настоящий круп! — ответила Эрика, которая сама не знала точно, что такое настоящий круп. Но уж наверняка он хуже ложного. — Тогда у тебя вообще нет шансов, и тебе придется умереть. И все кончено.

— Но… — начала Лаура. Ей хотелось узнать подробности.

Завопив, Эрика перебила ее. Если завопить, то и объяснять ничего не надо. Вскочив, она, шатаясь, пошла по траве, выкрикивая:

— Помогите! Помогите! Я не могу дышать! У меня круп! У меня круп! — а потом упала на землю рядом с Лаурой.

Эрика лежала на траве, среди цветов, коленки и локти чесались, шея и затылок тоже. На нее заползли букашки — это клещи, впившись, они сосали из нее кровь. Если кого-то кусал клещ, в доме Исака все переворачивалось вверх дном. По-шведски клещ называется «fästing». Когда у тебя клещ, то Роза с Исаком склонялись над твоей рукой, или ногой, или попой, убирали волосы с твоей шеи и внимательно изучали клеща. Это как прийти в школу в новых брюках — все пялятся на них и говорят: «Круто». Приятно, конечно, но в то же время и мерзко. Например, смазывать клеща маслом и вытаскивать его пинцетом довольно забавно, особенно когда он раздулся, стал от выпитой крови лиловым и готов вот-вот лопнуть. Если клеща в этот момент сжать, то из него брызнет кровь. Главное, чтобы головка не осталась внутри — Роза говорит, это опасно и может вызвать заражение крови. От занозы тоже бывает заражение крови, если не вытащить ее вовремя иголкой или вытащить только ее часть. От заражения крови поднимется температура, начнется гангрена, а потом руку или ногу отрежут. И если дело не терпит отлагательств, резать будут без наркоза. Иногда руку или ногу отрезают, когда человек в полном сознании, — и все это лишь из-за какого-то клеща или занозы, которых вовремя не вытащили.