Татьяна Алексеева - Выход где вход

Дверь лязгнула, распугав местных пауков и распространив по подъезду робкое эхо. Выйдя из подъезда, они долго шли молча. Уже возле метро Вера спохватилась, что так и тащит в руках проклятую газету. Швырнула её в мусорный бак.

— Мам, а почему тебе бабушка ключи не дает? — полюбопытствовал Петька.

— Сама не знаю. Боится, что я что-нибудь украду у неё, наверное.

— Она же — твоя мама? — недоуменный взгляд исподлобья.

— Сомневаюсь, — едва слышно буркнула Вера. — Мне всегда казалось, что я — подкидыш.

Разбрызгивая слякоть и чихая от сырости, они заторопились к Марине. Сквозь туманную пелену на небе проступило солнце — блёклое, расплывчатое, похожее на луну. Робкие блики отражались в топких лужицах. Влажный запах коры и обнажённой земли принёс ощущение весны. Даже настроение чуть-чуть возвысилось — на минуточку. Вера почти настроилась на размытое солнечное присутствие, как вдруг их с Петькой снова накрыли тень и полумрак. Сначала — в сумрачном подъезде, потом в тесноватом лифте с убогой лампочкой, а дальше их приняла в своё чрево полутемная прихожая.

Марина включила свет и бесформенные, смутные пятна разбежались по углам. Вещи снова обрели чёткие очертания. Пока Петька понуро развешивал куртку, прикрывая свежий разрыв на боку, Вера отправилась в голубую ванную мыть руки. Поневоле встретилась там с собственным отражением. Раздраженно пригладила непослушные, ершившиеся бесцветные волосы. Собственное лицо в зеркале она всегда находила расплывшимся и слегка помятым, а сейчас — особенно. Возле губ и на лбу появились новые морщины, довольно глубокие. Кожа обвисла, выглядела шершавой. Потускневшие глаза горестно изучали саму себя. Права мама — с такой физиономией не на что надеяться. Процесс самоедства прервался с появлением Петьки, которого Марина чуть ли не за руку привела умываться.

— Костя вот-вот появится, — извиняющимся тоном предупредила Марина. — Мы совсем чуточку его подождем, ладно? Хотя вы, наверное, с голоду умираете после прогулки…

— Нет, мы ни умираем! Обязательно подождем! — с энтузиазмом поддержала Вера, заглушая стон в желудке. — Петь, ты с Алей поздоровался? Она, наверное, у себя в комнате.

Изысканная ваза в гостиной опустела. Охапка 'лососевых' роз куда-то исчезла. Усохла, наверное. Вопреки обыкновению, Вера не тарахтела, возбужденно делясь впечатлениями и мыслями, а молчаливо прохаживалась по комнате, словно давно её не видела. Для неё что-то изменилось непоправимо. Дом, который всегда завораживал красотой и стильностью, почему-то вылинял, выцвел. Перестал светиться.

— Ой, а у меня такой ужас! — неожиданно выпалила Вера. — Петьке куртку на днях купила на последние деньги. Так он недели в ней не проходил! Сегодня треснула по швам.

И тут же обкусанные ногти впились в ладони острыми уголками — до того зло взяло на собственную глупость. Не хотела вспоминать, стыдилась признаваться в своих трудностях, а вот пришлось же! Само наружу вылезло.

— Что ж ты сразу не сказала? — забеспокоилась Марина. — Мы сейчас что-нибудь придумаем. Так нельзя. Слушай, Альбина же старше Петьки, больше ростом. У неё голубая куртка осталась совсем ещё не сношенная. Давай померяем, а?

— Петя! — закричала в коридор Марина, не дожидаясь Вериного согласия. — Иди-ка сюда! У нас с мамой к тебе дело есть.

Дальше Вера уже отключилась и никак не участвовала в уговорах Петьки, извлечении куртки и примеривании. Сын кривился и чуть не плакал от стыда, взглядом умолял её вмешаться. Но Вера твердо хранила нейтралитет. В конце концов, в их положении, это прекрасный выход. Не такая уж и девчачья куртка на вид, как ему кажется. Немножко яркая, а в целом — ничего. Для мальчика, которому не в чем ходить…

— Мам, не пойду я в ней в школу! Меня засмеют. Тут и бантики на карманах. Позорище! — не уставал бунтовать Петя, выпрастывая плечи из куртки. — Теть Марин, ну, пожалуйста… Ну, не надо! Она — абсолютно девчачья.

— Бантики мы отпорем, — пресекла его протесты Вера. — Скажи спасибо, что хоть такая куртка есть. Меньше надо за гвозди цепляться.

Позор. Опять прилюдный позор. Что-то слишком часто ей приходится себя стыдится. И сына туда же втягивает. Вот не враждовала бы она так с бывшим мужем, взяла бы у него денег, как все люди делают, и сын бы сейчас не мучался. Значит, опять всё дело в том, что она — плохая? Не такая, как нужно? Вера тряхнула головой, тормозя поток самообвинений, и принялась укладывать Алину куртку в пакет.