Валентина Гончаренко - Рассказы бабушки Тани о былом

Мой лейтенант игривой походкой направился к ней, но она отвернулась и подозвала Леню. Что-то ему сказала и, не попрощавшись, двинулась к калитке. Крикнув: "Я сейчас!" — Леня догнал ее. Лиза хотела пойти следом, жестом Леня не разрешил этого. Мой лейтенант как ни в чем не бывало вернулся ко мне. Сказал со смехом:

— Ну, майор, держись!

Веселье сломалось. Мы уселись на веранде, потешились анекдотами, попели, помолчали и гурьбой повалили искать Леню. Зашли к Тименчихе — нет, не были, к Корчным — тоже не появлялись… Куда теперь идти, где искать… Мужчины отправили нас домой, сами продолжили поиски. Маша осунулась, еле держалась на ногах. К утру сослуживцы Лени обошли все места Нюшкиных бдений — никаких следов. Опухшим от слез лицом Маша зарылась в подушки. Выпал выходной, детей в школе не было. Я пригласила Лизу и офицеров в учительскую на совет. Лейтенант сказал, что сами не найдем, нужно заявить военкому и в милицию. Участковый обошел кишлак из двора во двор: пропавших никто не видел.

Исчез майор, фронтовик, работник военкомата — дело нешуточное Райком поднял на ноги всех, кто хоть как-то мог быть полезным в поисках. Никаких следов. Из области вызвали сыскаря, бывшего фронтового разведчика. Он дотошно допросил всех участников вечера. Обошел школьный двор и от него расширяющимися кругами обследовал все ямки, все кусты и завалы. На колхозном дворе он увидел довольно большую копешку соломы, хотел разбросать ее и чуть не провалился в преисподнюю. Копешка лежала на жердях, перекрывающих старый заброшенный колодец, о котором давно забыли. Раскидали солому, открыли жерло колодца. Глубоко в темноте что-то белеет. Спустили фонарь, он потух, успев осветить несколько упавших жердей и на них кучку соломы. Сыскарь обошел двор, вернулся к колодцу и сказал: "Тут!"

Ушло полдня, пока сооружали ворот. Солнце зацепилось за вершины гор, когда начали спуск разведчика в глубину колодца. Веревки ослабли. Достиг дна. Что-то крикнул. Не разобрали, далеко, глубина пятнадцать метров, выждав, начали подъем, так же медленно и осторожно. И вот привязанный к перекладине показался какой-то тюк. Милиционеры кольцом охватили колодезный провал, нас оттеснили в толпу, неизвестно как образовавшуюся за короткое время. Мелькнула голова Тименчихи в сбившемся платке. Я с трудом протиснулась вперед, чтобы рассмотреть, что за тюк осторожно извлекается из колодца. Первое, что я увидела, это клочья изодранной офицерской рубашки и окровавленная спина в рубцах и шрамах… Леня! Охваченная ужасом, я утробно закричала. Маша и Лиза забились в истерике. Нас отвели в колхозный медпункт. Что потом было, помнится, как в тумане.

Рассказывали, что вторым появился сам разведчик. Лицо серое, омертвелое, глаза остановившиеся. С трудом добрел до кочки и сел Доставать Нюшку отказался, грубо отпихивая сующую ему деньги Тименчиху, и вполголоса матерился.

Продолжая держать в руке пук бумажных денег, Тименчиха кинулась к трем стоявшим в сторонке молодым курдам с той же мольбой. Один из них пересчитал деньги и мотнул головой товарищам. Они подняли наверх изуродованное тело Нюшки и за обещание дополнительной оплаты отнесли его на измазанных навозом колхозных носилках в родной дом. Мать прикрыла размозженное лицо дочери снятым с головы платком.

Только некоторое время спустя я смогла восстановить с большей долей достоверности картину того, что произошло в ту ночь.

По-видимому, в тот вечер в Нюшкин "клуб" никто не пришел, напрасно она старалось получше нарядиться. Вскипятила самовар, но заваривать чай не стала. Посидела одна за столом, решительно встала и сразу направилась к школе. Знала, где найдет Леню. Что она ему сказала, каким обманом привела потом к копне над колодцем, теперь уж никто никогда не узнает.

Спустившийся на дно колодца сыскарь первым увидел Леню. Он сидел, прислонившись спиной к стенке, и смотрел вверх мертвыми глазами. Истерзанная Нюшка лежала вниз лицом, разбросав переломанные ноги. Она падала первой. Стены колодца облицованы железобетонными широкими кольцами. От времени цемент выкрошился, ржавые прутья арматуры обнажились и во многих местах торчали длинными шипами. Пятнадцать метров до дна колодца Нюшка и Леня, падая, бились об эти шипы, калечились, разрывая в клочья мышцы и кожу, ломая кости. Нюшка достигла дна уже бездыханной: вырванная височная кость вместе с пучком волос приклеилась к плечу запекшейся кровью и раздавленными мозгами. Леня тоже весь изломан и истерзан, но у него откуда-то взялись сила сесть и поднять голову кверху. О чем он думал в последние минуты, кого он звал и долго ли мучился — все ушло вместе с ним в небытие. Куда-то делся и портсигар с цветочками, Лиза видела его у Лени в тот самый вечер, а потом сколько ни искала, найти не смогла. Может, остался на дне колодца, или курды его подобрали.