Людмила Петрушевская - Спасибо! Посвящается тем, кто изменил наши жизни [сборник]

…Я уехал из Тамбова в миллениум. Уже в двухтысячном переселился в Москву.

Ни разу я не созванивался с Анатолием, помню точно. Но он словно вел меня по дороге жизни, как поводырь ведет бородатого слепого странника.

…Алчущий старой и новой музыки, я заходил в крутые музыкальные магазины и подолгу рассматривал стеллажи с дисками и виниловыми пластинками. Ограниченный в средствах, я не мог их купить. И продавцам это, видимо, не нравилось. Они подозрительные собаки, эти продавцы, собаки-ищейки.

– Что желаете? Что интересует?

Роскошно одетым они задают эти вопросы искренне, одетым хуже – фальшиво. Черт их знает, таких посетителей, думают продавцы. Сопрут еще что-нибудь. Упредить надо, спугнуть.

– Подсказать, может?

И я доставал из рукава секретную толяновскую карту. Карту, которая бьет все козыри всех любопытствующих продавцов.

– А у вас есть Pixies?

Удар ниже пояса. Откуда ему, молодому калужскому или рязанскому парню, знать эту команду, обожаемую узким коллективом панков-эстетов? Ему, штатному купчишке крутого музыкального магазина? Какие такие Pixies? Дай бог, если он знал группу Oasis. Или NoDoubt.

Стыдно становилось некомпетентному продавцу. Понурив голову, он уходил. А я продолжал рассматривать музыкальную продукцию, прикидывая в уме: получу зарплату, куплю это, это и это.

Год спустя зарплату я уже получал на радио. Я работал на «Радио 7 на 7 холмах», пятое-седьмое место в рейтинге, заходишь в какой-нибудь супермаркет, а там анонс моей программы крутится, с моим голосом анонс.

Умышленно ли, нет, но я распоряжался эфирными фишками Толяна, как ушлый плагиатор. Кому в Москве известны фишки тамбовского радиогуру Анатолия? Тут вам и «в печь» было, реже – «отстой», fuck, к сожалению, не использовался. «Радио 7» позиционировала себя как станция культурная и дружелюбная.

…Прошло еще какое-то время, и я сдружился с Андреем Заблудовским, музыкантом из той самой группы «Секрет». А потом стал писать сценарии для телевизионного сатирического журнала «Фитиль», которым руководил Игорь Угольников. Тот самый Угол. Создатель самой уморительной стебной программы «Оба-на», на которую меня подсадил Анатолий.

И когда я сидел в гостях у Андрея, мы пили вино, а по радио вдруг неожиданно заиграли Pixes, меня и посетила вдруг эта самая мысль: Анатолий незримо ведет меня по жизни, как поводырь бородатого слепого странника.

А потом позвонил мой тамбовский друг Олег.

– Позавчера, – рассказывал он, – сидели в кабаке новом, «Жу-Жу» называется. Толян был. Выпил крепко, к стене головой прислонился. Знаешь, что сказал?

– Что?

– Петров приедет…

И я приехал. Зимой приехал две тысячи двенадцатого года.

Я и Олег пришли домой к Анатолию, принесли с собой водку. Стол оперативно сервировала девушка Анатолия, молодая и утонченно-красивая, к сожалению, не помню, как ее звали. Она быстро нарезала сыра и колбасы, поставила тарелку с солеными огурцами. Огурцы были восхитительны.

Мы пили водку, слушали TheBeachBoys и говорили о Лимонове. И я, и Олег, мы возносили хвалу Эдуарду Вениаминовичу. Я – как писателю, Олег – как политику. Анатолий долго нас слушал, и слушал внимательно, а потом вдруг произнес:

– Лимонов – Троцкий-light… Почему вы Проханова не читаете?

Мы смеялись, отмахивались, продолжая лимоновскую дискуссию, но Толян в перерывах между рюмками настойчиво недоумевал:

– Почему не читаете Проханова?

И недоумевал раз десять.

Мы уходили из его дома за полночь. Хлопья мокрого снега – плотной стеной, шел без шапки, волосы мои увлажнились, и я, слегка протрезвев, поймал себя на стыдливой мысли. Как же это так? Мы сидели четыре часа, говорили о чем угодно, только не о главном. Так часто бывает, согласитесь? Встречаются друзья, нет предела радости от встречи, но говорят они не о главном. О политике, о спорте, о литературе, о музыке, о противоположном поле. Но не о главном. Не друг о друге…

Мудак, думал я. Ну ты и мудак! Первым же делом надо было поднять рюмку и воскликнуть:

– Я пью за тебя, Анатолий! Мы дружим легко и необязательно, но именно благодаря этой дружбе из меня получилось то, что получилось. Я шучу так, как шучу. Несу себя так, как несу. И девки меня любят именно за это… И в этом – твоя заслуга… Толя! Ты заложил в меня бомбу замедленного действия! Замедленного и многократного… Она взрывалась с интервалами в пять лет, и каждый взрыв был знаковым…

Но я этого так и не сказал.

Толян умер спустя полгода. Странно и нелепо, как умирают многие великие и душевные люди. Зашел в ванную, наклонился, резкий прилив крови в мозг, и – все. Инсульт. Я, кстати, точно не уверен – инсульт ли это? Наверное, инсульт.