Карлос Сафон - Игра ангела

— Глазам не верю. Семпере мне говорил, что вы словно родились заново, но то, что я вижу собственными глазами, — из области преданий. Вы точно Валентин, недавно вернувшийся из райских кущ. Где же вы пропадали, плут вы этакий?

— То там, то тут, — неопределенно сказал я.

— Вы были везде, кроме свадебного банкета Видаля. Ваше отсутствие бросалось в глаза, друг мой.

— Позвольте усомниться.

Книготорговец вздохнул, давая понять, что уважает мое желание не распространяться на эту тему.

— Не хотите ли чашечку чая?

— Даже две. И Библию. По возможности, удобную в обращении.

— Ну, это не составит труда, — отозвался букинист. — Далмау!

Один из приказчиков послушно явился на зов.

— Далмау, любезному Мартину, который перед вами, необходим экземпляр Библии не в подарочном формате, а удобном для чтения. Я думаю, Торрес Амат тысяча восемьсот двадцать пятого года подойдет. Как вы считаете?

Одной из многих особенностей, отличавших лавку Барсело от других книжных магазинов, было то, что здесь о книгах говорили как о марочных винах, обсуждая букет, аромат, консистенцию и урожай.

— Превосходное издание, сеньор Берсело, хотя лично я посоветовал бы обновленную и переработанную версию.

— Тысяча восемьсот шестидесятого?

— Тысяча восемьсот девяносто третьего.

— Разумеется. Приемлемо. Заверните книгу для нашего друга Мартина и запишите за счет фирмы.

— Ни в коем случае, — запротестовал я.

— Пусть разразит меня гром в тот день, когда за Слово Божие я возьму плату с закоренелого неверующего, как вы, и поделом.

Далмау поспешил за моей Библией, а я последовал за Барсело в кабинет. Букинист налил две чашки чая и предложил гаванскую сигару из сигарного ящичка. Я взял ее и прикурил от пламени свечи, протянутой мне Барсело.

— Высший сорт?

— Вижу, вы цените хороший вкус. У мужчины должны быть слабости, желательно изысканные, или в старости ему нечего будет вспомнить. Я, пожалуй, составлю вам компанию, черт побери.

Облако ароматного дыма накрыло нас, словно волна прилива.

— Несколько месяцев назад я побывал в Париже. Там я имел возможность навести справки об издательстве, о котором вы не так давно расспрашивали почтенного Семпере, — сказал Барсело.

— Издательство «Люмьер».

— Именно. Хотелось бы, конечно, раскопать побольше, но, к сожалению, с тех пор, как издательство закрылось, никто не получал каталогов, и мне было трудно наскрести что-то существенное.

— Вы говорите, оно закрылось? Когда?

— В тысяча девятьсот четырнадцатом, если мне не изменяет память.

— Вы, наверное, ошибаетесь.

— Нет, если речь идет об издательстве «Люмьер» на бульваре Сен-Жермен.

— Да, о нем.

— Послушайте, а я ведь записал все для верности, чтобы ничего не перепутать при встрече с вами.

Барсело покопался в ящике письменного стола и вытащил маленькую записную книжку.

— Вот у меня отмечено: «Издательство „Люмьер“, издание религиозной литературы с филиалами в Риме, Париже, Лондоне и Берлине. Основатель и издатель Андреас Корелли. Дата открытия первого предприятия в Париже 1881 год».

— Невозможно, — пробормотал я.

Барсело пожал плечами:

— Вероятно, я ошибаюсь, но…

— Вам удалось побывать в конторе?

— На самом деле я попытался, поскольку моя гостиница находилась напротив Пантеона, рядом с тем местом. Прежнее помещение издательства находилось ближе к южному концу бульвара, между rue Сен-Жак и бульваром Сен-Мишель.

— И что?

— Здание стоит пустое и заколоченное. Похоже, в нем был пожар или что-то вроде. Единственное, что сохранилось в целости и сохранности, — это дверной молоток, вещица воистину элегантная, в форме ангела. Настоящая бронза, клянусь. Я бы его унес, если бы на меня не косился жандарм, и у меня не хватило духу спровоцировать дипломатический конфликт, чтобы, не дай Бог, Франция снова не вторглась к нам.

— Учитывая общую картину, французы скорее всего сделали бы нам одолжение.

— Кто знает… Однако, возвращаясь к нашей теме… Увидев, в каком запушенном состоянии дом, я поспрашивал в ближайшем кафе, и мне сказали, что здание стоит в таком виде больше двадцати лет.

— Вам удалось узнать что-нибудь об издателе?

— Корелли? Насколько я понял, издательство закрылось потому, что он решил отойти от дел, хотя в тот момент ему будто бы не исполнилось и пятидесяти. Кажется, он поселился на вилле на юге Франции, в Любероне, где вскоре умер. По слухам, его укусила змея. Ядовитая гадюка. Вот вам и тихая жизнь в Провансе.