Карлос Сафон - Игра ангела

Бакалейщик был готов расплакаться. Я бы предпочел, чтобы он побежал за ружьем. Кстати, не исключалась возможность, что в любой момент у меня на пороге объявится какой-нибудь неаполитанский родственник, готовый постоять за честь девушки с мушкетом в руках. Porca miseria. [38] Здесь: выражение имеет смысл «Вот невезуха!».

— Вы даете слово, что присмотрите за ней, пока она не одумается и не вернется к нам?

Я тяжело вздохнул:

— Даю слово.

Я отправился домой, нагруженный яствами и деликатесами, которые дон Одон и его супруга всучили мне буквально насильно, угощая за счет фирмы. Я пообещал им, что позабочусь об Исабелле в течение нескольких дней, пока разум к ней не возвратится и она не поймет, что ее место — со своей семьей. Бакалейщики настойчиво предлагали мне деньги на ее содержание, но эту крайность я с негодованием отверг. У меня родился план, согласно которому к концу недели Исабелла должна была уже спать под отчим кровом. Но для этого следовало несколько дней подержать ее в заблуждении, будто она стала моей помощницей. И более неприступные крепости сдавались.

Я пришел домой и обнаружил девушку за столом на кухне. Она вымыла посуду, оставшуюся от ночного пиршества, сварила кофе и была одета и причесана, как святая на рождественской открытке. Исабелла, отличавшаяся редкой сообразительностью, прекрасно поняла, откуда я явился, и встретила меня во всеоружии — взглядом побитой собаки и покорной улыбкой. Я сложил пакеты с образцами изысканных товаров от дона Одона на мойку и посмотрел на Исабеллу.

— Отец не застрелил вас из ружья?

— У него закончились патроны, и он вел обстрел этими банками с мармеладом и кусками ламанчского сыра.

Исабелла сжала губы и скорчила подходящую случаю гримасу.

— Так, значит, Исабелла у нас пошла в бабушку?

— Mamma, — подтвердила она. — В квартале ее прозвали Везувием.

— Охотно верю.

— Говорят, я немного на нее похожа. В смысле упорства.

«За доказательствами далеко ходить не требуется», — подумал я.

— Твои родители — хорошие люди, Исабелла. Ты их понимаешь не больше, чем они тебя.

Девушка не ответила. Она налила мне чашку кофе и теперь ждала приговора. В моем распоряжении имелись два варианта: выбросить ее на улицу и загнать в гроб чету бакалейщиков или взять себя в руки и вооружиться терпением на два-три дня. Я полагал, что сорока восьми часов пребывания рядом с самым циничным и неприятным из моих воплощений хватит за глаза, чтобы сломить железную решимость девчушки и отправить блудную дочь домой, под крылышко матери, с мольбой о прощении и проживании на полном пансионе.

— Можешь пока пожить здесь…

— Спасибо!

— Не так быстро. Ты можешь остаться с условием. Во-первых, каждый день ты наведываешься в магазин, чтобы повидать родителей и сказать им, что ты в порядке. Во-вторых, ты слушаешься меня и подчиняешься правилам этого дома.

Прозвучало это патриархально, но без должной решительности. Я сохранял суровое выражение на лице и решил разговаривать построже.

— И каковы правила этого дома? — спросила Исабелла.

— В основном те, что взбредут мне в голову.

— Я считаю, это справедливо.

— Тогда договорились.

Исабелла обогнула стол и с благодарностью обняла меня. Я всем существом ощутил жар и упругость форм семнадцатилетнего тела. Я мягко отстранил ее, отодвинув от себя по меньшей мере на метр.

— Первое правило таково: тут не пансион для благородных девиц и потому, пожалуйста, без женских штучек — мы не обнимаемся и не рыдаем по всякому поводу.

— Как скажете.

— А эту фразу мы сделаем девизом, на котором будет строиться наше сосуществование: то, что скажу я.

Исабелла засмеялась и со всех ног понеслась в коридор.

— И куда, по-твоему, ты направляешься?

— Вымыть и прибрать ваш кабинет. Вы же не собираетесь оставить его в таком виде, не правда ли?

Мне требовалось место, где можно было спокойно подумать и спрятаться от хозяйственного рвения и одержимости чистотой моей новоиспеченной помощницы. Поэтому я отправился в библиотеку, занимавшую неф с готическими сводами в старинном средневековом приюте на улице Кармен. Вторую половину дня я провел в окружении книг, пахших папской усыпальницей, вникая в мифологию и историю религий, пока глаза у меня чуть не выпали на стол и не покатились по библиотеке. Я прикинул, что за несколько часов непрерывного чтения успел перелопатить миллионную долю материалов, хранившихся под сводами этого книжного святилища, не говоря уж о том количестве литературы, когда-либо написанной на данную тему. Я решил прийти сюда завтра и послезавтра, потратив не меньше недели на то, чтобы забить голову страницами и страницами о богах, чудесах, пророчествах, святых, видениях, озарениях и мистериях, давая пищу своему воображению. Все лучше, чем думать о Кристине, доне Педро и их супружеской жизни.