Карлос Сафон - Игра ангела

— Вы знаете адрес? — спросил я.

Водитель — темный силуэт по ту сторону стеклянной перегородки — слегка кивнул. Мы ехали по Барселоне в зачарованной тишине хромированной кареты, скользившей плавно, будто парившей над землей. Улицы и дома, проплывавшие за окнами автомобиля, напоминали расселины и ущелья на дне моря. Перевалило за полночь, когда черный «роллс-ройс» свернул с улицы Комерсио и покатился по бульвару Борн. Машина остановилась в начале улицы Флассадерс, слишком узкой, чтобы по ней можно было проехать.

Шофер вышел и с поклоном открыл мне дверь. Я покинул машину, он захлопнул дверцу и вновь сел за руль, не вымолвив ни единого слова. Я смотрел ему вслед, пока темная тень не скрылась за пологом сумрака. Спросив себя, за что мне все это, и предпочитая не угадывать ответ, отправился домой с отчетливым ощущением, что весь мир — тюрьма, откуда невозможно убежать.

Очутившись дома, я сразу поднялся в кабинет и распахнул настежь окна, впустив в комнату влажный знойный ветер. Кое-где на плоских крышах квартала можно было различить тела, распростертые на матрацах и простынях: люди искали спасения от жары и пытались заснуть. Вдалеке возносились к небесам три широкие трубы на Паралело. Точно погребальные костры, они выбрасывали облака белого пепла, хрустальной пылью припорошившего Барселону. Чуть ближе высилась статуя Меркурия, взлетавшего с купола церкви. Она напомнила мне ангела на капоте «роллс-ройса» и брошь, неизменно украшавшую лацкан пиджака Корелли. И я почувствовал, что город, после многих месяцев безмолвия, вновь говорит со мной и поверяет свои секреты.

Вдруг я увидел ее. Она притулилась, скорчившись на крыльце у какой-то двери в убогой тесной щели между старыми домами, именовавшейся улицей Москас. Исабелла. Меня разобрало любопытство, сколько времени она там просидела, а потом я сказал себе, что это не мое дело. Я собирался закрыть окно и удалиться за письменный стол, когда заметил, что у девушки появилась компания. Парочка типов, не внушавших доверия, неторопливо — пожалуй, даже слишком — приближалась к ней по переулку. Я вздохнул, взмолившись про себя, чтобы они прошли мимо. Как бы не так. Один из молодчиков встал в конце улочки, блокируя выход. Второй опустился на колени перед девушкой, протягивая к ней руки. Девушка отпрянула. Спустя миг две тени сомкнулись над Исабеллой, и я услышал ее крик.

Я был на месте через минуту. Когда я прибежал, один субъект держал Исабеллу за руки, а второй задирал юбку. Ужас искажал лицо девушки. Тот, второй тип, со смехом прокладывавший себе путь между ее бедер, прижимал к горлу жертвы нож. Из пореза текли три струйки крови. Я огляделся по сторонам. У стены были свалены ящики с мусором, груда брусчатки и остатки строительных материалов. Я схватил то, что подвернулось под руку, — металлический брус в полметра длиной, прочный и увесистый. Первым мое присутствие заметил субъект с ножом. Я шагнул вперед, замахнувшись железным брусом. Его взгляд метнулся с бруса на мое лицо, и улыбка на его губах стерлась, когда он заглянул мне в глаза. Второй тоже повернулся и увидел, как я надвигаюсь на него с занесенной палкой. Оказалось достаточно легкого кивка, чтобы он выпустил Исабеллу и поспешил спрятаться за спиной приятеля.

— Давай, уходим, — пробормотал он.

Его дружок не отреагировал на разумные слова. Он прожигал меня горящим взглядом, сжимая в руке нож.

— Торопишься на свои похороны, сукин сын?

Я взял Исабеллу за руку и поднял с земли, не выпуская из виду вооруженного противника. Нашарив ключи в кармане, я протянул их девушке.

— Иди домой, — бросил я. — Делай, что говорю.

Исабелла заколебалась на миг, но потом послышались ее шаги по переулку, удалявшиеся в сторону Флассадерс.

Тип с ножом, заметив, что она уходит, злобно усмехнулся:

— Я тебя прирежу, подонок.

Я не сомневался, что он способен, а главное, хочет исполнить свою угрозу. Однако по выражению глаз моего противника я понял, что он не полный дурак. Он не спешил расправиться со мной, прикидывая, сколько может весить металлический брус, а также хватит ли мне силы, смелости и времени раскроить ему череп прежде, чем он воткнет в меня клинок навахи. [37] Традиционный испанский длинный складной нож. Появился в эпоху Средневековья в результате запрета простолюдинам носить оружие с длинным клинком.

— Попробуй, — подбодрил его я.

Субъект сверлил меня грозным взором несколько мгновений, а затем фыркнул. Его товарищ испустил вздох облегчения. Бандит сложил нож и плюнул мне под ноги. Развернувшись, он зашагал обратно в тень, из которой пришел, а приятель побежал следом, как верный пес.