Карлос Сафон - Игра ангела

— С женщиной. Уже немолодой. Дон Анаклето ее вроде бы никогда в магазине прежде не видел, хотя ее лицо показалось ему смутно знакомым. Правда, на слова дона Анаклето нельзя полагаться, поскольку ему больше нравятся наречия, чем прекрасный пол.

— А он расслышал, о чем они спорили?

— Ему показалось, что речь шла о вас.

— Обо мне?

Исабелла кивнула.

— Сын Семпере вышел ненадолго, чтобы передать заказ на улице Кануда. Он отсутствовал всего минут десять-пятнадцать. Вернувшись, он нашел отца лежащим на полу за прилавком. Сеньор Семпере еще дышал, но руки у него уже похолодели. Когда пришел врач, было поздно…

На меня словно рухнул мир.

— Мне не следовало вам говорить… — прошептала Исабелла.

— Нет, ты правильно поступила. А больше о той женщине дон Анаклето ничего не сказал?

— Только то, что они спорили. Ему показалось, что из-за книги. Книги, которую она хотела купить, а сеньор Семпере отказывался продавать.

— А при чем тут я? Не понимаю.

— Потому что это была ваша книга. «Шаги с неба». Единственный экземпляр, сохранившийся у сеньора Семпере в личном собрании. Он не предназначался на продажу…

Мною овладела страшная уверенность.

— И книги?.. — начал я.

— Больше там нет. Она пропала, — закончила Исабелла. — Я проверила учетный журнал, так как сеньор Семпере имел привычку записывать названия проданных книг с ценой и датой продажи, и ваша книга там не указана.

— Его сын знает?

— Нет. Кроме вас, я никому об этом не рассказывала. Я все еще пытаюсь понять, что произошло в тот день в лавке. И почему. Я подумала, что вы скорее всего догадаетесь…

— Эта женщина пыталась силой отнять книгу, и во время борьбы у сеньора Семпере случился сердечный приступ. Вот что там произошло, — сказал я. — И все из-за моей паршивой книги.

У меня внутри все перевернулось.

— Есть еще кое-что, — проронила Исабелла.

— Что?

— Много позже я встретила дона Анаклето на лестнице, и он признался, что будто бы припомнил ту женщину. В тот день, глядя на нее, он сразу не сообразил, но ему кажется, что он видел ее раньше, много лет назад, в театре.

— В театре?

Исабелла кивнула.

Я долго не мог вымолвить ни слова. Исабелла встревоженно следила за мной.

— Теперь я не смогу спокойно оставить вас одного. Не надо было вам говорить.

— Нет, все правильно. Я в порядке. Правда.

Исабелла помотала головой.

— Сегодня ночью я останусь с вами.

— А твоя репутация?

— Опасности подвергается скорее ваша. Я на минутку отлучусь к родителям в магазин, чтобы позвонить в книжную лавку и предупредить.

— Не стоит, Исабелла.

— Не стоило бы, если бы вы признали факт, что мы живем в двадцатом веке, и установили телефон в этом мавзолее. Я вернусь через четверть часа. Не надо спорить.

Пока Исабелла отсутствовала, уверенность, что смерть дорогого и незаменимого друга, сеньора Семпере, лежит на моей совести, стала проникать в глубину сознания. Я вспомнил, что старый библиофил всегда говорил, что у книг есть душа — душа тех, кто их написал, кто их читал и мечтал над ними. И я понял, что до последнего вздоха он защищал меня и пожертвовал собой, чтобы спасти кипу исписанной бумаги, хранившей частицу моей чернильной души. Исабелла, когда она вернулась, сгибаясь под тяжестью сумки с продуктами из магазина родителей, поняла все с первого взгляда.

— Вы знаете ту женщину, — сказала она. — Женщину, убившую сеньора Семпере…

— По-моему, да. Ирене Сабино.

— Это не особа со старых фотографий, которые мы нашли в дальней комнате? Актриса?

Я кивнул.

— Но зачем ей понадобилась ваша книга?

— Этого я не знаю.

Позднее, поужинав деликатесами из бакалеи «Кан Хисперт», мы уселись в большое кресло у камина. Оно было достаточно просторным для двоих. Исабелла положила мне голову на плечо, и мы завороженно смотрели на игру пламени.

— Как-то ночью мне приснилось, что у меня есть сын, — сказала девушка. — Мне снилось, что он зовет меня, а я не слышу его и не могу подойти к нему, потому что заперта в каком-то месте, где очень холодно и невозможно пошевелиться. Он зовет меня, а я не в состоянии откликнуться.

— Это всего лишь сон, — сказал я.

— Он казался очень реальным.

— Пожалуй, ты могла бы написать об этом рассказ, — предложил я.

Исабелла покачала головой.

— Я долго думала и пришла к выводу, что предпочитаю жить настоящей жизнью, а не писать о ней. Не поймите меня превратно.

— Мудрое решение.

— А вы? Вы сами собираетесь жить?