Александр Ольшанский - Стадия серых карликов

— Тогда ты точно — еврей, — убежденно утверждала прототипица.

— Нет, я все же до выяснения, — скромничал он.

— А чего тут выяснять, чего выяснять? — она включила профессиональную громкость, но потом, сообразив, что находится не за прилавком, перешла как бы на размышления вслух. — Значит, I-й Интернационал — твой дедушка, II-й — папа, так? Тогда и отчество у тебя не Леонидович, а Второинтернациональевич!

— О, женщина! — зарычал герой героев. — И I-й, и II-й Интернационалы — не мужчины, а организации, никакими родителями они быть не могли, тем более что из отчества Второинтернациональевич проистекает по смыслу явно меньшевистская родословная. Второй был меньшевистский, против чего я, как беспартийный буденновский большевик по рождению, решительно протестую. Еще и потому, что кто в таком случае были бабушка и мама? IУ-й, троцкистский Интернационал, или 2 1/2-й — двухсполовинный тоже меньшевистский, а, женщина? Не путай половые проблемы с политическими!

— Теперь я точно знаю, что ты у меня еврей. Такой умный, такой умный! — причитала прототипица.

Конечно, осведомленность супруга в ассортименте Интернационалов впечатляла, но смысл системы «Ордер на квитанцию» производил не меньшее впечатление. Его могли породить только свежие мозги, а не протухшие, так что вопрос о клизме и свечах отпал сам собой.

В целях дальнейшего торгового прогресса Аэроплан Леонидович предложил в Варькином магазине ввести систему предварительных ордеров, которые выдаются прикрепленному контингенту покупателей. Ордер давал право записаться в очередь на дефицитный товар в магазине за месяц, полгода или даже за год до приобретения. В день же продажи ордер давал право получить без очереди квитанцию на оплату товара. В своем проекте самый творческий человек планеты детальнейшим образом расписал всю технологию системы, определил типы ордеров, учитывающих существующие льготы и привилегии. Короче говоря, прототипица поняла новейшую концепцию таким образом, что теперь весь ходовой товар можно будет прятать в подсобке под предлогом наличия на него ордеров. Все проверки, все обэхээсесы останутся с носом, так как вся торговля станет как бы одним отделом заказов, а эти отделы, где один дефицит — мечта каждого торгового работника.

Варварек на очередной научно-практической конференции молодых работников торговли, пунцовея от старания, отбарабанила с трибуны основные моменты около-бричковской системы и обратила на себя внимание одного из торговых начальников. Тот не пошел в перерыве в комнату для президиума освежиться импортным пивом, а спустился в зал, подошел к ней — стройный и важный, еще молодой и красивый как Бельмондо, взял ее под руку и, прогуливаясь на виду у ее ошарашенных подруг, нахваливал предлагаемую систему.

— «Ордер на квитанцию» — не совсем удачное, даже несколько заумное название и, боюсь, золотая жила для сатириков. Лучше просто талоны, — эту фразу она слово в слово передала Аэроплану Леонидовичу, а об остальном — умопомрачительном вечере с а ля Бельмондо в каком-то кафе без вывески на улице Горького, о том, что она в тот вечер лишилась невинности, а наутро стала кадром на выдвижение, собственно, с этого начиналась история ее цинизма, об этом сосед, разумеется, не был проинформирован. Но в последующие годы он не без тщеславного удовлетворения отмечал, что его система все больше и больше принимается на вооружение — вначале талоны пошли на мебель, холодильники, телевизоры, чайники, утюги, одежду, обувь, потом на мясо, масло, водку, сахар, мыло, стиральный порошок, туалетную бумагу и, наконец, наступила эпоха дефицита и на талоны. Пошли в ход паспорта и так называемые визитки — своего рода постоянно действующие ордера, под неумолчную болтовню о свободе и рыночной торговле. «Даешь ордер на квитанцию!» — звенела революционным пафосом духовка рядового генералиссимуса пера: ведь именно он все предвидел и предложил ввести ордера на арест товаров и перейти на самое демократическое принудительное распределение.

Он всегда помнил о грандиозном успехе своей акции «Ордер на квитанцию», вспомнил о ней и теперь, в районе трех вокзалов, как бы для накопления боевого вдохновения в предстоящем сражении с ненавистным поэтом, редактором и литконсультантом. Вспомнил знаменитую и во многом тоже свою концепцию наиболее полного удовлетворения духовных и материальных запросов трудящихся, вошедшую в программные документы КПСС. И в соответствии с последней — только повесил трубку в районе трех вокзалов, как сразу же оказался в кабинетике Ивана Где-то.