Я замолчал, чтобы перевести дух.
— Так, значит, к чему это я? К тому, что натовские пайки достанутся нам только после полной победы над врагом.
— Да, — Генофон тяжело вздохнул. — Я вижу, тебя в армии здорово нахлобучили. По самое «не горюй».
— Да ты обурел, салабон! Ты как с дембелем себя ведешь? Я старший сержант ПВО Советской Армии! — чувство справедливого гнева подняло меня над столом, я уперся кулаками в нарисованные на скатерти тарелки и, глядя в глаза Генофону, отчетливо выговорил: — А ты кто?
Разрисованная едой клеенка под моим давлением поползла вниз, увлекая за собой расставленные на ней физически существующие закуски и напитки. Генофон не отвечал, вместо этого он пьяно насупился и потянул скатерть с противоположной стороны, выравнивая баланс сил и спасая бутылки от боя. Судя по реакции, мне не удалось напугать соседа-водопроводчика, систематическое пьянство сделало его безучастным к собственной судьбе.
Худой мир лучше доброй войны, поэтому, потягав скатерть взад-вперед пару минут, мы успокоились.
— Не ершись, Витек, ты же дома. Суши портянки, кури, пей, приходи в себя, одним словом, — сказал Генофон, отдышавшись и пригладив вспотевшие волосы.
Сказал и налил водку в стопки:
— Тебя два года не было. Ты, наверное, там у себя в тундре даже телевизора не смотрел и белых медведиц принимал за женщин. Ты ведь, это, обижался, поди? А все было продумано правильно. Телевизор ведь, братка, смотреть вредно. Наукой доказано. А от женщин у солдата нервные расстройства — это еще раньше доказано, до того как изобрели телевизор. Когда человек сам не знает, как о себе позаботиться, о нем заботится Родина. Родина давала тебе еду и питье, обеспечивала обмундированием, а за это ты охранял ее от врагов.
— Дядя Гена, — я схватился за стопку. — Давай за Родину выпьем!
— Ты это, Витек, погоди пока пить, — продолжил сосед. — Слушай дальше…
Дальше Генофон заговорил неожиданно умно, как не должен говорить человек его должности, Генофон заговорил совсем как человек государственной мысли. В его голосе зазвучали знакомые ставропольские нотки, отчего я проникся к Генофону каким-то особенным доверием, почти как к старшему офицеру.
— Ты помнишь, что было до армии?
— Ну, я много чего помню. Ты в какую сторону клонишь, дядя Гена?
— Я про это дело на «П», понял?
— Не очень.
— Ну, ты даешь! — искренне удивился Генофон. — Перестройка! Горбачев!
— Тот, который с пятном на голове?
— Точно. Все-таки запало в тебя кое-что, может, и дальше поймешь. Значит, так. «Гласность», «демократия», «консенсус» и тому подобная галиматья — это ты помнишь?
Я кивнул, потому что не хотел лишний раз выглядеть глупым.
— Хорошо. По замыслу руководства страны, это должен быть переход от хорошего к лучшему. За то время, пока ты служил, процесс шел полным ходом и почти подошел к концу. Понял?
Естественно, я не понял.
— Не понял? — Генофон рванул на груди майку и повысил голос. — У меня зарплата двести пятьдесят тысяч карбованцев! Бутылка «Столичной» водки стоит сто двадцать тыщ! А наша Родина успела превратиться в пятнадцать маленьких «родинок»! Украина, Белоруссия, Казахстан — теперь разные страны, понял?
— Дядя Гена, ты охренел? — от всех этих неожиданных слов я протрезвел, словно меня окатили холодной водой, я вспомнил про тезку Виктора и подумал, что тот мог остаться без родины. — Быстро говори: Удмуртия теперь отдельная страна тоже? Есть вообще Удмуртия?
— Удмуртия? — Генофон поскоблил озабоченно нос. — Это там, где танки производят?
Я опять кивнул, полагаясь на интуицию.
— Думаю, наша еще Удмуртия, держится на карте еще, — скрывая неуверенность, дядя Гена отвел взгляд в сторону. — Удмуртию, наверное, спасли от распада те чудики, которые объявили переворот — Янаев, Павлов и Пуго. Только Удмуртию и Чувашию, больше у них не вышло, народ не пошел за ними. Говно народ оказался. Народ всегда говно был.
— Ну да, а дальше? Они победили?
— Нет. Говорят, план у них был жесткий, как пик Коммунизма, но просрали они план этот, пропили. Пили и смотрели «Лебединое озеро» по телевизору, эстеты хреновы. Их и повязали поэтому. Один Пуго успел застрелиться… До сих пор не могу успокоиться. Давай, накати по одной!
Я налил, и Генофон быстро выпил.
— А Горбачев? — нетерпеливо спросил я, не дожидаясь, когда водка достигнет желудка.
— Что Горбачев? — переспросил Генофон.
— Куда смотрел? Почему допустил такое?
— Туда же, куда и Гайдар, и Сысковец, и Бурбулис… — махнул рукой водопроводчик.
Читать дальше