Василий Пропалов - Служба такая...

— Нет, — ответил Горбунов, подписывая объяснение.

— И пока не надо.

— Хорошо.

— Можете отдыхать.

Саша ушел. Вскоре вышел и Колесников. В конторе погас свет.

Позднее Сашу Горбунова вызвали на допрос к следователю и в суд. Под копной оказалось шесть центнеров пшеницы. И дома у Осинина нашли точно такое же зерно… Его осудили.

Тогда все было ясно. А теперь? Зачем вызывают? Даже сам начальник милиции!

Раздумывая, Горбунов не заметил, как снова подошел к знакомой табличке: «Начальник». Глубоко вздохнув, Саша робко постучал согнутыми пальцами.

— Да! — донеслось из кабинета.

Несмело приоткрыв дверь, Саша увидел за столом ужо немолодого человека, тихо спросил:

— Можно?

— Да, да! — громко ответил начальник, не отрывая глаз от какой-то бумаги.

— Вы меня вызывали? — спросил Саша, когда начальник поднял серьезные глаза.

— Как фамилия?

— Горбунов.

— Садитесь.

Саша сел, продолжая держать в руках скомканную шапку. Хозяин кабинета дочитал бумагу, отложил ее в в сторону, выпрямился, не отрывая вытянутых рук от истертой кромки стола, поглядел в лицо парню, спросил:

— В райвоенкомате на комиссии были?

— Позавчера был, — неторопливо ответил Горбунов, не понимая, к чему задан такой вопрос.

— Что вам сказали?

— Домой велели ехать. Я уехал.

— А знаете, что вы непригодны к строевой службе?

— Как непригоден? Я здоров!

— У вас правая рука больна и не полностью разгибается.

— Я стрелять могу.

— Из пистолета — да! Из другого оружия — нет! А на фронте, как известно, одними пистолетами не воюют. Согласны?

— Я не знаю. — Горбунов замолчал, продолжая сжимать пальцами шапку. Он все еще не мог понять, что от него хотят. И вообще, какое дело начальнику милиции до призывников? Этот вопрос хотелось задать. Но Саша не осмелился. К тому же вспомнил, что среди членов райвоенкоматовской комиссии он видел того самого Колесникова, которому писал объяснение, и сейчас, подумав, решил: милицию тоже приглашают на комиссию.

— Так вы со мной согласны? — переспросил начальник.

— Я хочу на фронт, — упрямо ответил Горбунов.

— Знаю. Все знаю. Такие люди, как вы, сейчас нужны милиции. У нас, в милиции, здоровые ребята. Кое-кто из них уходит воевать. — Голос хозяина кабинета дрожал. — А кем их заменить? Кем? Кто должен поддерживать порядок? Тем более в военное время! Кто?

— Вы зовете работать в милицию? — удивленно и не очень смело спросил Горбунов, поняв, наконец, по какому вопросу приглашен.

— Именно.

— Но я хочу на войну…

— Да поймите же: государству больше будет пользы, если будете у нас, в милиции! Кроме руки, у вас есть еще один недостаток — молодость! Вам идет девятнадцатый. Вместо вас будет возможность уехать на фронт тридцатилетнему.

Саша молчал.

— Вобщем, подумайте. Не торопим. Только знайте: наша работа тяжелая и опасная…

Начальник милиции достал из стола папиросу, закурил. Саша сидел на стуле серьезный и задумчивый.

Шел август 1943 года. Дни стояли сухие и теплые. В один из таких дней двадцатилетний участковый уполномоченный милиции Александр Горбунов появился в селе Ярки: тревожное сообщение — в лесах скрывалась вооруженная банда. На проселочной дороге бандиты напали на старика, ехавшего в Курган, отняли колхозного быка. В деревне Грызалово ночью обокрали птицеферму.

Выяснив подробности, Горбунов по телефону доложил начальнику милиции о случившемся. Начальник запретил самостоятельно принимать какие-либо меры, обещал прислать работника уголовного розыска Каблукова. «Не доверяет», — подумал Саша, вешая трубку. Не успел отойти от окна, в которое задумчиво смотрел, заложив руки за спину, как телефон задребезжал вновь.

— Участковый Горбунов слушает.

— Вас и надо, — прохрипела трубка. — Говорит председатель колхоза из Толстопятово. Семка Кривой картошку колхозную украл…

— Выхожу.

Толстопятово и Ярки разделяли пятьсот метров. Через несколько минут Горбунов сидел в конторе колхоза, допрашивал главного свидетеля. Молодая, бойкая женщина, размахивая руками, рассказывала:

— Кривого черта я поймала прямо на полосе. Смотрю, полмешка набахал, сволочь. На колхозное обзарился. Я на него заорала. Он наскочил на меня, порвал кофту, два раза ударил. Я сдернула с него фуражку — и айда в контору. Он в лес подался, гадина. Что б ему ни дна, ни покрышки…

Закончив допрос, Александр Горбунов отправился на поиски. Он задержал Семку поздним вечером, когда тот появился дома с мешком на плече.