Анна Бялко - Счастливый слон

И тогда, конечно, да и в других каких-то ситуациях, как в розовой заре, вспоминалась юность и родина. Вот, мы были на месте, мы были такие, мы были равные и даже немножечко равнее... Возможно, именно потому, когда что-то произошло, я и кинулась спасаться, припадая, как говорится, к корням.

Вернулась. Припала. И что? Ведь снова не приросла, если использовать те же садовые аналогии. Все то же самое, в том смысле, что все – другое, в той же степени чужое и непонятное, и законы – не то, что волчьи, а просто никаких нет. Но ничего, справилась вроде и тут, вросла в непонятную жизнь, добилась каких-то сомнительных результатов. Даже гораздо быстрее получилось, когда без правил-то. Но счастье, счастье где взять?

В деньгах оно почему-то находится плохо. С деньгами тоже загадка. Здесь те же деньги – имеется в виду по масштабу величины – вызывают совсем другие эмоции. Когда в Америке я поняла, что я миллионер, то, помнится, радовалась и гордилась, несмотря даже на внешние обстоятельства, при которых я об этом узнала. И эти миллионы я храню бережно, как зеницу, не тратя и не касаясь, и даже думать о них стараюсь пореже – чтобы не сглазить. Ими я горжусь, но тихо-тихо, сама с собой. А те же, или даже большие деньги, заработанные здесь, почему-то вызывают в лучшем случае чувство стыда, и хочется потратить их побыстрее, как выбросить, но чтоб при этом было ярко и шумно, чтобы все видели эту позорную гульбу. И даже если не поддаваться соблазну и ничего такого не делать, все равно начинаешь понимать, откуда берутся раздутые цены, нелепые наряды, безумные ресторанные кутежи. Очевидно, избавиться от стыдных денег хочется не только мне. Если в Америке птица финансового счастья напоминает скучную тушку индейки, которую прячут до поры в морозильную камеру, то здесь это – яркий фазан, и даже не сам фазан, а только пестрые перья, жесткие и несъедобные, хотя и притягательные на первый взгляд. Впрочем, доморощенный экономист и финансовый аналитик из меня никакой.

На улице распогодилось и я, чтобы отвлечься, выбралась погулять. Центр города, как я поняла, был закрыт для проезжего транспорта, и оттого людей на улице толпилось раза в три больше обычного. Пытаясь скрыться от толчеи, я нырнула в устье Тверского бульвара. Не то, чтобы там было пусто, но все же по боковой дорожке можно было идти, не сталкиваясь с посторонними телами.

– Дочка, постой, – окликнули меня откуда-то снизу. – Погоди, чего добренькое скажу.

Я обернулась. Цыганка – не цыганка, смуглая, сморщенная, странного вида старуха сидела на скамейке бульвара. Длинная, взлохмаченная юбка, пестрые тряпки, седые пряди из-под надинутого на лоб цветастого платка – старая ведьма, и только. При этом она не была похожа просто на бомжиху – при всей пестроте и разрозненности ее наряда она не казалась ни грязной, ни опустившейся. В ней, скорее, было что-то немного злобно-волшебное. Так в старых фильмах изображали бабу-ягу. Я невольно сделала шаг в ее сторону, скорее привлеченная видом, чем заинтересованная в ее сообщении.

– Вижу-вижу, – зашептала она себе под нос, поглядывая на меня исподлобья. – Было, голубушка, у тебя счастье немеряное, да вот раз – и все вышло! Чужое, чужое было счастьице, да к чужому же и ушло!

– И что теперь? – зачем-то спросила я. Глупо, конечно. Типичная ведь была разводка, но было что-то в этой старухе такое, отчего даже мои рациональные мозги заволокло на секунду дурацким туманом.

– Тепе-ерь? А вот позолоти ручку, я тебе все, как есть, расскажу. Все расскажу, чем помочь, научу. Позолоти ручку!

Тут я наконец опомнилась. Тряхнула головой, отмахнулась от назойливой бабки, повернулась и пошла по бульвару вниз.

– Ну иди, иди! – разочарованно кричала она мне вслед. – Будет тебе дальняя дорога, а то и казенный дом! Иди, поспешай!

Прелестно. А самое смешное было, что я отчего-то на самом деле расстроилась.

Дом. Что дом – он у меня и так казенный. Немногим лучше. А дорога – куда ни иди, как далеко ни улетай, все равно от себя-то никуда же не денешься. Так что – пугай меня, не пугай, та же фигня. Сбыча мечт, несбыча, что воля, что неволя – все одно.

Неправильно как-то все это. Не так я живу. Надо уже как-то собраться, волю в кулак, деньги на бочку – и начать жизнь по-новому. Завести собаку, чтобы любила и ждала вечерами, купить машину, чтобы кататься с ней в лес, построить нормальный дом... Хотя нет – дом у меня уже был. В эти игры мы уже играли.

Нет, не буду связываться с домом. Лучше... Возьму вот и позвоню этому... Как его там звали... Кисельбергу. Встречу через него какого-нибудь приличного обеспеченного человека, познакомлюсь, подружусь, привяжусь... Тьфу, черт, это ведь мы тоже уже проходили. Нельзя ни к кому привязываться, да и вообще это не вариант.