Харуки Мураками: Радио Мураками

Или вот еще метафора: когда кто-то ведет себя гораздо спокойней, чем обычно, про него говорят «прямо как одолженный кот». Молодежь, правда, этого уже не понимает. Один молодой человек даже как-то меня попросил: «Не могли бы вы мне объяснить… я не совсем понимаю — зачем кому-то понадобилось одалживать кота?» И правда, зачем? К чему все это — идти к чужим людям, брать у них на время кошку? Может, это связано с народной медициной? Нет. Не связано. Все это для того, что избавиться от мышей. Если в доме жил кот, который искусно охотился, то соседи приходили к хозяевам и просили: «Мы страшно извиняемся, но не дадите ли вы нам ненадолго своего кота?» А кому охота работать в гостях?

Раньше в старых японских домах водилась уйма мышей, и кот был чем-то вроде отряда быстрого реагирования. Когда я был маленьким, наш кот, который время от времени убивал какую-нибудь мышку, обычно приходил ко мне похвастаться добычей. В общем, в доме кота ценили, и это обеспечивало ему особое, независимое положение. Так что в те времена Котояма-сан был индивидуалистом, профессионалом своего дела, невозмутимым представителем свободной профессии, и как-то даже дико было думать о том, чтобы учить его давать лапу. Да в этом и не было никакого смысла.

Однако в наше время мыши из домов, по крайней мере городских, повывелись — и смысл жизни Котоямы несколько изменился. Теперь он в большинстве случаев просто вызывающий умиление домашний питомец. Может, поэтому все больше становится котов, которые, пересилив свою природу, научаются давать лапу. Я почти уверен, что в Японии хотя бы раз в году проходит Всеяпонский кошачий симпозиум и на нем слышатся призывы типа: «Уважаемые коты и кошки! В это трудное время, в которое мы с вами не живем, а выживаем, не пора ли в корне пересмотреть общественное устройство? Не пора ли совершить революцию в собственном сознании?» И тогда по всей Японии, в темных уголках прихрамовых садов собираются Котоямы, складывают лапы на груди и сочувственно кивают: «И верно. Должно быть, пора».

Пусть все оно так, но если найдется хоть один, который ругнется с чувством и скажет: «Да вы чё?! Какое еще „дай лапу“?! Я что им, собака, что ли? Не смешите меня!» — вот такого Котояму я люблю! Так что держитесь, Котоямы, не сдавайтесь!

Заезжая на стоянку на сверкающем черном «мерседесе», позаимствованном у товарища, я задел ограду и своротил правое зеркало заднего вида. «Ну все. Что теперь делать?!» — подумал я. И от ужаса проснулся. Ночь. Три часа сорок две минуты.

Что, интересно, этот сон означает? Не иначе, что сегодня надо поесть угря: черный «мерседес-бенц» — это символический угорь, а свороченное зеркало, надо думать, — недовольство самим собой, которое я испытываю всякий раз, как съем что-нибудь особо калорийное… Да нет, это я шучу, конечно. Просто сегодня мне вдруг захотелось угря. Вот и все. Но насчет сна — это не шутка. Сон был.

А угорь и в самом деле вещь очень вкусная. Чего уж скрывать, угря я люблю. Каждый день его, конечно, есть не будешь, но время от времени — примерно раз в два месяца или около того — я обязательно вспоминаю, что пришло время поесть угря, и отправляюсь в ресторан. Угорь — удивительное блюдо с удивительной аурой, и в случае с ним самая обычная последовательность действий: зайти в ресторан, сделать заказ и съесть то, что заказал, — воспринимается как некая законченная идея, как своего рода ритуал. Это свойство угря трудно объяснить словами, и именно поэтому оно особенно приятно.

Впрочем, не надо думать, что угорь всегда был для меня чем-то привлекательным. В детстве я его на дух не переносил. И хотя в нашей семье все его ели, я один всегда отказывался. А потом вдруг в моей жизни наступил такой момент, когда я полюбил этот вкус. При каких обстоятельствах и когда именно это произошло — как ни стараюсь, не могу сейчас этого вспомнить. Так или иначе, решившись наконец попробовать угря, я обнаружил, что это очень вкусная штука.

Давным-давно, во время одного из своих путешествий в префектуру Нара, я вместе с товарищем очутился в маленькой деревушке. Прогуливаясь по ее улочкам, мы набрели на старинный ресторан, где подавали угря. Нас провели на второй этаж, в полной тишине усадили на подушки и приняли заказ. Было около часа дня, мы порядком проголодались. Время шло, ждать пришлось долго, но за чаем, который нам принесли почти сразу же, почему-то ничего не последовало. Развалившись на подушках, мы с товарищем прождали еще почти целый час, пока в животах у нас не забурчало, да так, что я решился спуститься вниз и разузнать, что вообще происходит. На первом этаже было тихо, сумрачно и безлюдно. Выходило, что, кроме нас, посетителей не было.