Июнь Ли - Добрее одиночества

Когда он наконец утихомирился, Жуюй сказала, что полицию, так и быть, не вызовет: диссертация у него была почти готова, бывший коллега его научного руководителя уже предложил ему должность, он мечтал получить в Америке грин-карту и потому не мог позволить себе иметь проблемы с законом. Взамен, сказала она, ей нужен развод и деньги на жизнь и учебу в течение двух лет. Таких денег у него нет, возразил он, и Жуюй на это ответила, что живет экономно и обходится малым; если он не согласен, добавила она, придется решать вопрос другими способами.

Интриганка, назвал он ее после развода в электронном письме, где перечислил все, что она сделала, чтобы заманить его. Искренность его гнева заставила Жуюй задуматься о разнице между тем, кто ты есть, и тем, кем ты кажешься окружающим. Она не находила в себе особой расчетливости – не потому, что была выше этого, а потому, что не видела в жизни такого, ради чего стоило бы плести интриги. Она просила о немногом и удовлетворилась бы даже меньшим, но хотеть меньше, не хотеть ничего – это, в конце концов, тоже была бы скаредность своего рода, скаредность, с какой ее муж не мог сжиться.

О новом браке Жуюй после этого не думала. Продолжала учиться бухгалтерскому делу, не видя нужды менять специальность. Когда окончила, стало ясно, что надо либо проявить целеустремленность и получить место в крупной фирме, дающей рабочую визу, либо найти другой законный способ остаться в стране, зарабатывая тем, что требует меньшего.

Порой Жуюй казалось, что ее второй брак мог продлиться дольше, даже всю жизнь, сложись обстоятельства более благоприятно. Если кто-либо имел право жаловаться на ее расчетливость, то только Пол, с которым Жуюй познакомилась незадолго до окончания и решила встречаться всецело ради того, чтобы остаться в Америке. Они поженились, когда год легального пребывания в стране после получения диплома подходил у нее к концу.

Пол вырос в Северной Дакоте и после двух лет в местном колледже импульсивно перевелся в один из калифорнийских университетов: он хотел повидать более широкий мир, чем его родной городок с двумя тысячами жителей. Получив диплом, когда пузырь доткомов в Кремниевой долине раздулся до максимума, он нашел там работу, но, не наделенный ни блестящими способностями, ни повышенными амбициями, другую работу, когда пузырь лопнул, найти не смог. К тому времени Жуюй как жена американца получила грин-карту и начала работать бухгалтером с неполной занятостью на нескольких местных предприятиях. В отличие от ее первого мужа, Пол никогда не рассчитывал на ее работу как на существенный источник дохода; его мечтой было разбогатеть, когда его компания выйдет на рынок акций, а потом завести трех или четырех детей, с которыми Жуюй будет чем заняться дома. Но после крушения этой мечты новую мечту он сотворить не смог. И были его родители – они всегда были на месте, не оставляя надежды, что один из детей – все четверо разъехались по большим городам – вернется домой и придет в семейный бизнес, который заключался в продаже байдарочного оборудования и организации походов для любителей водных приключений.

Это было тяжелое для него решение, сказал ей Пол; он надеется, она поймет, что в дальней перспективе это для них самое лучшее.

Любое возвращение на родину Жуюй воспринимала как печальную комедию. В первый ее год в Америке первый муж повел ее на университетский парад выпускников, и одна передвижная платформа, на которой ехала группа немолодых мужчин, одетых в костюмы одного цвета, машущих и улыбающихся под факультетским знаменем, заставила ее почувствовать неловкость и за мужчин на платформе, и за тех, кто приветствовал их, глядя со стороны. Люди вообще плохие актеры, но худшие из них те, что переигрывают: статисты, мнящие себя героями. Но, может быть, человек не может иначе – изобретает важность, потому что слишком тяжело переносить собственную малость. Потом, на занятиях, Жуюй иногда смотрела на однокурсников и задавалась вопросом, кто из этих парней, не снимающих бейсболок и не перестающих жевать резинку, когда профессор читает лекцию с кафедры, уподобится годы спустя этим мужчинам на платформе.

Присоединяться к возвращению Пола на родину Жуюй отказалась категорически. Картина их будущего, которую он нарисовал, была для нее клаустрофобной. Ручьи, которые он переходил вброд и где ловил рыбу в детстве, киоск, где он старшеклассником купил своей подружке мороженое… Жуюй не возражала против того, что у него есть прошлое, но абсорбироваться в его, и чью бы то ни было, историю не желала.