Давид Лившиц - Забыть и вспомнить

Чем вдохновляться? Утренней росой?
Или невинной девичьей косой?
Но здесь роса – лишь для колючек пища.
Что ж до невинных – их с огнём не сыщешь!

Зачем над строчками стихов
Я сиживал до петухов,
И в гору слабыми руками
Таскал свой неподъёмный камень?
Ах, муза, чем утешусь тут?
Кому мой груз на плечи? –
Писать стихи – тяжёлый труд
Но и читать – не легче.

На углу стоят поэты, -
Все обуты, все одеты, -
Тянут руки – просят темы,
Просят рифму для поэмы. -
Ну, подайте, ради слова,
Кто на доброту горазд!…
Но прохожие сурово
Смотрят мимо, хмурят брови,
И зловредно непутёвым
Отвечают: - Бог подаст!

Если по сусекам и амбарам
Пёрышком легонько поскрести,
Скоро прискребешься к строчкам старым –
Где на оду, где на акростих.

Вот и мадригал, а вот набросок –
Проба суетливого пера…
Изменяет нам волшебный посох,
Выдавая требу на-гора.

Если по амбарам и сусекам
Пёрышком дотошным поскрести,
Обнаружишь слог – отстои века, -
Робкий поиск, пробный шаг и стиль.

В глубине столов шуршат поделки, -
Там лежат, потуги погребя,
И о славе суетной скорбя,
Два сонета в честь какой-то девки,
Рядом с эпиграммой на себя.

Ах, стишок! Ты то искришь, то шаешь…
Разница в обличиях проста:
Про другие ничего не знаешь,
А про эти знаешь, что туфта.

Но дитя родное не угробишь, -
Хоть и без талантливых одежд –
Пусть живёт нечаянный поскребыш
Сладким утешеньем для невежд.

Как случилось так, что влип ты
В этот сладенький пейзаж,
В эти пальмы, в эвкалипты,
В этот райский антураж?
Где извечная отмычка
К непредвиденным замкам,
Друг спасительный – привычка
Не помощник в жизни нам.

Там, где омуля мелькала
Тень, и облака лакала,
Ночи лак стекал в лекало
Целулойдного Байкала.
Это синее зерцало
Ничего не отрицало, -
Ни звезды, что в нём мерцала.
Ни осеннего сусала…
А Сибирь воды алкала
Чистой, как и я алкал,
Луг из синего овала
Пил и мне поднёс бокал.
Утро в омут луч макало,
Трепетал любви накал,
Лаской скулы скал смыкало,
Где прибоя пел вокал -
Гаммами наскальными
Отзвуки Ла-Скальные.
Тренькали в бокалики
Хрусталём байкалики...

Давай, дружище, двинемся домой –
Для добрых дел дарованы дороги,
Досуг досад достойно делят дроги,
Да Довганя добыток даровой.

Достанет дням докучливых дилемм
Давай для донных дум дрожжей добудем, -
Дадим другим дарить двузначный дубль:
Дары дерюг, да дуги диадем.

Был катар у поэта
И мегера жена.
Разве это диета? –
Ни любви, ни вина.
От такой от диеты
Какие стихи?
Всё на свете поэту
Казалось плохим.
И закат не в закат,
И загад не в загад,
И подарки не впрок,
И с горчинкой медок.
И с другой не изменишь, разве
Катар предпочтёшь язве.
Все богатства наши – от женщины.
И бедность наша – от женщины.
И сила наша – от женщины
И честь, и бесчестье – от женщины.
И от женщины – слава-бесславие,
Если жизнь твоя, скажем, роман,
То и правда в нём, и обман, -
Это ты, а жена – заглавие.
Начинается стихосложение
С трубадурного музам служения,
И стараются в медь трубадуры,
Забывая, что трубы-то дуры.
Чем жена у поэта мегеристей.
Тем стихи получаются херистей.
Берегите, товарищи, нервы,
Не женитесь, поэты, на стерве.

По ошибке, быть, а, может, с тоски, -
До странички чтоб была сожжена,
Мужа рукопись – поэмы листки
Сходу бросила в полымя жена.
Муж вернулся через час, али два, -
Как узнал, так мат во все этажи!
Глянул в печку – всё, сгорели дрова,
А поэма – эвон, глянь-ка: лежит!
Рукописи, - не горят, говорят,
Только всё это враньё без узды.
Аккуратно так горят все подряд.
Кроме тех, в которых много воды.

Вот, говорят, ни дня без строчки,
А мне милей всего отсрочки.
В них утешенье, что пока
Ещё не вызрела строка.