Анатолий Тоболяк - Во все тяжкие…

— Я что… Я в хорошей художественной форме, Наташа. Я представляю собой абзац, который, пожалуй, не надо вычеркивать из общего текста жизни.

— Пьян?

— Ну, в данный момент да. Но далеко не каждый день.

— Зачем звонишь? — спросила она ровным голосом с того света.

— Зачем звоню? Хочу пригласить тебя в гости. Или напроситься к тебе в гости.

— Господи Боже мой, я не ослышалась?

— Нет, Наташа, слух тебя не подвел. Так как?

— Дважды нет. Ни я к тебе, ни ты ко мне.

— Хорошо. Согласен. Тогда давай завтра утром встретимся у дверей загса. Не забудь взять с собой паспорт. В десять часов.

— Ложись бай-бай. До свидания. И больше не звони, пожалуйста.

Потусторонний голос исчез. Она положила трубку, а я положил свою. СЧАСТЛИВ ОДИНОЧКА ХОЛОСТЯК, ОТВЕЧАЮЩИЙ ТОЛЬКО САМ ЗА СЕБЯ?

Дальше. Он позвонил рано утром, прервав, как всегда, самую драгоценную, самую умиротворенную, тишайшую часть моего сна. Он хотел знать, перво-наперво, какого черта я психанул вчера. Из-за его игры? Но какое мне дело до его игры! Ему кажется, что он в той же степени волен играть или не играть, как я марать бумагу или не марать. Разве не так? Разве он, Автономов, вмешивался когда-нибудь в мои посиделки за столом, которые, честно-то говоря, кажутся ему иной раз не менее расточительным занятием, чем катание шаров на бильярде? С какой стати я взял шефство над ним, исключительно умудренным человеком? Между прочим, он вчера закончил вечер с положительным сальдо, да-с. Но не в этом дело. Два часа назад, то бишь в шесть часов… ты слушаешь или дрыхнешь с трубкой в руке?.. позвонила из Москвы Раиса. Произошел разговор. Состоялся то есть разговор. Оказывается, его дочь Зинаида, заботливая дочка, уже успела известить мамулю о предстоящих событиях… ты слушаешь?.. И Раиса свет Юрьевна незамедлительно отреагировала. О, это надо было слышать! От ее голоса в принципе должна была нарушиться спутниковая связь, спутник должен был сойти с орбиты — я ведь знаю, какой бывает голосок у Раисы, когда она в ярости. Но ему показалось, да, ему показалось, что женушка была не только разгневана, но и в высшей степени напугана. Да, несомненно, она была напугана и под конец заговорила, даже человеческим языком, во всяком случае прозвучала такая немыслимая фраза: «Костик, милый, не дури…» — каково? Она сто лет не звала его Костиком, а уж милым — тем более, он большей частью обезличен в ее устах, а тут… Словом, ближайшим рейсом она вылетает, это точно, и, может быть, уже завтра прибудет — каково?

— Что каково? что каково? — заквакал я в крайнем раздражении. — Что я тебе должен сказать?

— Ты рад за меня?

Иначе говоря, рад ли я, что он объяснился со своей Раисой и остался при этом жив, так, что ли? Ну да, именно это он имеет в виду. Он с честью выдержал первый, самый трудный экзамен. Он не сдрейфил. У него не дрогнул голос. Он не пошел на попятную, хотя, честно-то говоря, поджилки у него задрожали и привычный липкий страх охватил его, когда в трубке раздался голос Раисы. Но только на мгновение, а затем он почувствовал неколебимое хладнокровие, которое дается — я доажен это понимать — лишь совершеннейшей уверенностью в своей правоте. «Наше дело правое, враг будет разбит!» — абсолютно идиотски высказался и захохотал Автономов. Но он понимает, что предстоят еще нешуточные, нетелефонные баталии. НИЧЕГО! ПРЕКРАСНЫЙ БОЕВОЙ ДУХ. ПРЕКРАСНАЯ ВЕСНА ЗА ОКНОМ. ПРЕКРАСНО БЬЕТСЯ СЕРДЦЕ. Давно он не чувствовал себя таким молодым и одухотворенным. Вранье, что ему пятьдесят пять. Это мне, писаке, пятьдесят пять с хвостиком, а ему куда как меньше, да-с. Ему, право, жаль меня, сутками корпящего Бог знает над чем и зачем, неудержимо несло Автономова. Впрочем, есть дело. В газетке «Все обо всем» он вычитал объявление о продаже двухкомнатной квартиры. И уже позвонил хозяевам спозаранку. И уже договорился — такой он активный и деловой — о визите. Мы могли бы пойти на осмотр вдвоем, он и я, хотя я вчера его крупно оскорбил при всем честном народе, заорав «убери лапу!» в ответ на его дружеское движение. По такой прекрасной погоде одно удовольствие прогуляться. Мне полезно. Мои легкие забиты никотином. А он с сегодняшнего дня кончает с куревом, вот прямо с этой минуты, а с завтрашнего приступает к ежеутренней зарядке с отжиманиями и выжиманиями и последующим холодным душем. Ну как? Навестим хозяев?

— А ты умирал когда-нибудь в страшных корчах, ты, физкультурник? — прохрипел я.

— Нет, никогда. И не желаю.

— Ну так клади трубку и не трожь меня больше.