Валерий Болтышев - Город М

– У тебя болит нога,– сказал второй бог. Он, лежа в траве, представлял из себя огромный шар, покрытый шерстью.

– Это поразительно, Холмс! – воскликнул первый бог.– Стоит вам увидеть хромого… ну и так далее. Да, у меня болит нога. А еще я в четвертом списке. А еще я не так пахну. Я вам завидую. Вы все знаете. В таком случае вы должны знать, что делать с этой хреновиной.

Наземь брякнулся голубой пластмассовый пистолетик, и кузька, который никогда не видел голубых пистолетиков, на всякий случай благодарно улыбнулся.

– Только не надо стрелять,– сказал второй бог.

– Абсолютно с вами согласен. Он стреляет всего раз, а я еще не решил – в кого. Кто такой Клавдий?

– Это называется "Пакет-2",– сказал второй бог.

– Кто? Клавдий?

– Нет. Бюро. "Пакет-2". А раньше называлось "Пакет-3".

– Любопытно. И чем оно занимается?

– Мной.

– Да? И давно?

– Давно.

– Хорошо. А при чем здесь я?

– Их всего четверо,– сказал второй бог.– А у меня семь патронов. Они не знают, что делать.

"Что делать!..– аукнулся Мухортик.– Черт побери!" Воспользовавшись паузой, он спрыгнул вниз и, поражаясь собственному интеллекту, возле самой большой божественной головы начертил схему мироздания, которая состояла из:

а) хлебного колоса, на котором паразитируют кузьки,

б) двух кузек обоих полов в процессе познания и

в) созвездия Большой Медведицы, которое, в общем-то, было не пришей рукав, зато придавало фундаментальность.

– Послушайте,– сказал первый бог.– Вы что – действительно Фурье?

– Нет,– сказал второй.– Меня зовут Волк.

– Ну что ж… Это, вероятно, хорошо. Тем не менее час назад некто Клавдий из "Пакета-2" сообщил, что я должен убить некоего Николая Николаевича Фурье. А также – как вас найти и как стрелять. Желательно, с полуметра и в затылок. Затем он сообщил, что произойдет, если я откажусь стрелять в Николая Николаевича Фурье. Затем, когда я взял гаечный ключ, он махнул рукой – по-моему, левой, не берусь утверждать доподлинно,– и устроил мне что-то вроде паралича. Сообщив при этом, что ничего страшного. И что минут через шесть все пройдет. И пока я лежал носом в плинтус, Клавдий из "Пакета-2" объяснил, почему бессмысленно стрелять в кого бы то ни было, кроме Николая Николаевича Фурье. Потому что если я исхитрюсь и стрельну в себя – чему Клавдий из "Пакета" верит слабо – все останется на своих местах, за исключением меня, разумеется. А если я исхитрюсь и стрельну в Клавдия, вместо Клавдия будет какой-нибудь Макбет. Или Гамлет. Или сколько угодно Шекспиров…

– Нет,– сказал второй бог.– Их всего четверо. У них – сокращение.

– Не знаю. Может быть. Но эта штука стреляет всего раз…

– Нет,– опять сказал второй бог.– Она не стреляет. Она взрывается. Чтоб не было свидетелей.

Неукротимый Мухортик в это время тоже осматривал пистолет – правда, уже забежав внутрь. Он успел сделать всего одно открытие – что внутри темно и ничего не видно, и далее, то есть в докладах и комментариях к докладам, опирался только на интуицию, потому что вдруг переместился в пространстве черт те как далеко и трахнулся хордой в кирпич. "У, пестицид!" – ругнулся он. Но, в принципе, контакт он счел состоявшимся, а настроение богов – доброжелательным.

Между тем пистолетик, пущенный не столько по правилам гранатного искусства, сколько с большой досадой, еще кувыркался в воздухе, как бы радуясь случаю полетать и посвистеть стволом. Успев подумать, что сделал это зря, Анна сморщил нос, как морщил в далеком детстве по команде "Ща вальнет, не ссы!" Однако, тюкнувшись в пыль, пистолетик всего лишь подпрыгнул и, поскакав по камням, замер беззлобной голубенькой загогулиной.

– Не так. Надо нажать спуск.

Еще не расправив лицо, Анна вздрогнул и обернулся. Второй бог, или Фурье, как называл его Анна, или Волк, как назвался он сам, уже не лежал в трубе. Он стоял рядом, в одной руке, как всегда, имея автомат, а другую – жестом старшего богатыря – приложив к тяжелому лбу.

Даль была прозрачной. Над сурепковым полем, очень большим и чрезвычайно желтым от безоблачности, висел покой. Над покоем висело небо. В небе стояло солнце. Все это напоминало морской пейзаж. Тем более дальний край был изгажен пароходными дымами. Но это был уже город М, и он был вдали.

– Иди сюда,– негромко сказал Волк.

Он раздвинул коноплю и присел над спящим Пропеллером. Осторожно перевернув барабанчик, он отщелкнул какой-то рычаг, и барабан сделался похожим на кастрюлю с поднятой крышкой, к которой лейкопластырем был приклеен пучок проводов.