Эли Фрей - Город за изгородью

Он вспоминает, как сильно ненавидел ее раньше. Почему вдруг все так изменилось? Он больше не чувствует ненависти, остались лишь желание и неодолимая тяга к этой девушке. Быть может, то, что он испытывал к ней раньше, было вовсе и не ненавистью, а острым желанием? А злоба рождалась потому, что он так и не мог обладать ею? Сейчас он не знает, где правда. И не может спросить у того насквозь пропитанного злобой и завистью парня, что он на самом деле чувствовал.

– Да, Ханна. Кит выздоровеет, я обещаю. Я сделаю это. Он поправится, вы будете вместе. И будете счастливы. Я обещаю тебе.

Он смотрит сквозь сетку забора, как за холм убегает стройная фигурка, и думает о том, что, как ни странно, болезнь Кита сблизила его и Ханну. Немного, но сблизила. Но тут же отгоняет прочь эти постыдные мысли.

Вечером Архип с мамой Кита просматривают счета и тетрадь, в которую записывают семейные траты. Считают расходы, оставшиеся долги и сбережения.

– Спасибо, Архип. Спасибо, что помогаешь нашей семье, – тихо говорит Вера.

Архипу режет слух слово «нашей». Он уже давно ощущает себя частью семьи Брыковых.

А ночью он сидит на балконе, привалившись к стене. Вокруг него лежат четыре белых пушистых любимца. Архип одной рукой гладит мягкую шерсть, а в другой держит бутылку. Парень плачет – так тихо, чтобы его слышали только кошки. Он думает о дорогих машинах, красивой одежде. Думает о пиджаке и галстуке, о выглаженных рубашках. О кожаном портфеле и дорогих часах. О сверкающем бизнес-центре со стенами из прозрачного стекла, в котором работает в своих мечтах. Об уютном кафе недалеко от бизнес-центра, где по утрам он берет пряный капучино и шоколадный круассан. О шикарном ресторане, куда вечером поведет свою не менее шикарную девушку. Он думает об отпуске: о круизе вокруг Карибских островов, о горнолыжном курорте Франции, о вулканичеких гейзерах Исландии.

А наутро сообщает начальнику на шахте о том, что готов взять две смены вместо одной.

Я вскакиваю от ночного кошмара. Он повторяется все чаще. Мне снится, что я одержим и превращаюсь в какое-то чудовище… Рядом со мной Ханна. И мне очень хочется вцепиться в нее зубами, разодрать ее в клочья, снять с нее кожу. Меня пугают эти сны, но я ничего не могу с собой поделать.

Я не хочу ложиться в больницу. Злюсь на них всех… Они все – мама, Архип, даже Ханна – вдруг стали заодно. Они о чем-то шушукаются по углам. Обсуждают мою болезнь так, будто я ничего не понимающий ребенок.

У нас нет денег на МРТ и всякие обследования, которые будут проводить с моей головой. Как они этого не понимают? Я не хочу быть никому обязанным и не хочу, чтобы Архип из-за меня вкалывал на шахте, как проклятый. И все зачем? Я чувствую свой организм. Я чувствую, что, сколько бы денег они ни выбросили на больницу, это мне не поможет. Я стою у самого края, ощущаю это кожей. Я должен был умереть еще шестнадцать лет назад. Природа хочет забрать свое. И правильно – зачем ей нужен паразит, который только гадит и не делает ничего полезного?

Хочу ли я жить? Самый глупый вопрос. Конечно, хочу. Хочу жить до дрожи и мурашек. Но я не хочу никого напрягать… Быть беспомощным – худшее, что может со мной произойти. Я хочу помогать семье, быть добытчиком – таким, каким были отец и брат. А я снова являюсь в семье бесполезной мебелью – кривой и бестолковой, об углы которой все вечно бьются. Это невыносимо, хочется выть.

Я чувствую, что мешаю всем. Без меня мама могла бы начать новую жизнь – она еще совсем молодая, могла бы создать новую семью. Без меня Архип остался бы в Городе, получил образование, устроился на работу, которая ему нравится. Без меня Ханна уехала бы в Германию, завела подруг и хорошего парня – общалась бы с нормальными людьми, а не со сбродом вроде нас, ходила бы в кофейню, гуляла в парках, а не по заброшкам. Так что все были бы счастливы. Ну а я… А я бы сдох. Ну и что такого? Я тяну их вниз. Пока я здесь, с ними, их киты будут барахтаться на дне. Я не дам им взлететь. Это огорчает меня.

Я слышу, как Ханна и Архип, думая, что я сплю, шепотом разговаривают обо мне. О частой смене моего настроения, о Вспышках, о временном помутнении рассудка, о вечных депрессиях. О том, что я меняюсь. И отдаляюсь от них…