Дмитрий Бахта - Мысли по дороге на пенсию

Не сожалей о прошлом. Смотри в будущее.

Пусть у тебя будет бесстрашие героя и любящее сердце ребенка.

Оставшись один для сна, спи, как будто это твой последний сон.

Просыпаясь, сразу же оставляй свою постель, как будто ты оставляешь пару старых ботинок».

Только к вечеру, солдат на привале сказал:

— Нож теперь тебе — учитель…

— Как это?

— А так, он-то ошибок не прощает. Потешных с ним боев тоже не бывает. Привыкнешь к ножевому бою, научишься каждый шанс как единственный использовать. И за одно зря не затеваться.

Ну и не только сказал, а и показал, как нож чувство дает, куда супротивник атаку направляет. Как уйти от укола, пореза, прилипнув, следующего размаха не допустив. Как надо привыкнуть к ножику, доверить ему — тогда и за клинок голой рукой не опасно. Как летает свистя. Да много показывал… Дедов танец, ломание, с ножиком пробовали. Через месяц пути прижился ножик на боку. Когда дело какое, не замечал Филя, как он и в руке оказывался. В ломании, ножик уже танцевал рядом, переходил из руки в руку, разбойничьи посвистывал, вел кисть, сам вертелся острием к цели. За учебой и не заметили, как снег лег. Вышли к маленькому стойбищу оленеводов. В двух чумах из бересты и шкур жил старик с тремя дочками. Да еще пацан, внучок, почему-то рыженький, глазки-пуговки, как белка подвижный. Старик молча напоил чаем, потом поели, потом протянул кисет. Солдат в ответ свой, закурили. К удивлению Филиному, дочки отобрали трубочку у старика и пустили ее по кругу, причмокивая от удовольствия. За табачком старик спросил: «Куда, мол, тропите?» Солдат ответил: «Искали, куда правда ведет». Старик говорит:

— Зимой, однако, зачем вдвоем ходить? Оставайтесь с нами. Вместе сохатого бить будем. Берлогу знаю, где найти. Мишку бить будем — у него мясо очень сладкое. Нам поможете, да и сами не замерзнете. Всем хорошо.

Дочки согласно закивали, хорошо, мол.

— Ну, давай поживем, — говорит солдат Филе. — Забудем про сутолоку ярморочную. Люди простые, добрые, от них научиться можно многому.

И стали жить. Сладили чум, Филя каждый день таскал сушняк и рубил, учился с малым оленеводом кидать ременный аркан, осваивал охоту с луком. Малого звали Хок, был он весел, неугомонен, подвижен, как ртуть. Общался много, с удовольствием учил Филю. Быстро стали понимать друг друга, с полуслова. Солдат починил старое кремневое ружье, чем поверг в восторг старика и женщин. Нашли быструю не замерзающую речушку, где старик показал им, как бить острогой рыбу на мелком перекате. Филя заслужил общее одобрение, научившись точно метать похожую на копье снасть. Солдат смастерил маленькую коптильню. Восторгам не было конца — копченая рыбка была незнакомым деликатесом.

Темнело рано. Как-то вечером собрались на рыбку. Старик достал припрятанную бутылку крепчайшей настойки на грибе чаги и каких-то жгучих травах. Разговаривали за выпивкой. Филипп спросил старика, где отец Хока, но тот ответил, что не знает. Дочки замолчали. Старый хозяин сказал, пыхтя трубкой:

— В лесу народу мало. Мужчины часто гибнут в борьбе со зверьем. Поэтому у нас считается, что надо использовать любую возможность зачать малыша. Вот и с Хоком так. На стоянке встретили путников, искателей волшебного корня. Одной дочке повезло, понесла. Порадовала нас мальчишкой. Смотри, какой шустрый, скоро сам будет добытчиком. И вы не теряйте время, пожалуйста, оставьте нам ребятишек: маленькому племени трудно и невесело жить.

Вечер закончили молча. Филя долго думал над словами старика. Разве об этом говорят? Разве так можно? Разве это правильно? Куча вопросов гудела, порождая стыд, непонимание, беспокойство. Вдруг Филя почувствовал наступление тишины. Мысли кончились. Он подошел к солдату и сказал:

— Я понял, старик по-настоящему честен перед собой, он сам делает жизнь, как считает правильным, а мы, люди из большого мира, живем чужим умом. Как ты думаешь, дядька-солдат?

— Я думаю, что придется помогать маленькому племени, — с усмешкой сказал солдат. — Ты, Филя, учись принимать жизнь и чужие порядки такими, какие они есть. Во внутреннем согласии — силища, а старик очень сильный, как валун без единой щелочки, не где кривде пролезть.

Холодало, но снегу было не много, олешки без труда находили пищу. За олешками кочевал и небольшой лагерь. Женщины приходили греть ложе. Честность и страсть, с которой они давали свою ласку, поражали не только Филиппа, но и бывалого солдата.