Дэвид Лодж - Терапия

Б. говорит, что в одном он согласен с А.: если ты поэт, то обречен быть несчастным, потому что поэт «живет как бы в потемках; причиной то, что отчаяние его не доведено до конца, что душа его вечно трепещет в отчаянии, а дух тщетно стремится к просветлению». Так что, похоже, вы можете дрожать от отчаяния, хотя вы его не выбирали. Это мое состояние? Применимо ли оно не только к существованию поэта, но и к существованию сценариста?

Филип Ларкин знал все о таком отчаянии. Я только что прочитал «Мистера Блини»:

Но если ветер без пощады гнал

По небу облака над ним, а он лежал

На смятых простынях и, домом их считая,

Смеялся и от страха весь дрожал,

Что суть свою мы жизнью раскрываем

И что, к ее исходу щеголяя

Одним лишь фобом, взятым напрокат, -

На что ему рассчитывать, не знаю.

Здесь есть все: «Дрожал… страх…».

На мысль о Ларкине меня навела сегодняшняя газета, где я прочитал, что в его биографии, написанной Эндрю Моушеном, которая сейчас готовится к печати, он предстает в еще худшем свете, чем в недавней публикации его писем. «Писем» я не читал и не собираюсь. И новую биографию читать не собираюсь. Ларкин мой любимый современный поэт (практически единственный, которого я, честно говоря, понимаю), и мне совершенно неинтересно знать, как его мешают с грязью. Кажется, он имел обыкновение заканчивать телефонные разговоры с Кингсли Эмисом, посылая ОКСФАМ к такой-то матери. Я согласен, что есть вещи и похуже, чем материть ОКСФАМ, например, на деле пакостить этой организации, как те вооруженные бандиты, что крадут помощь, предназначенную для голодающих женщин и детей, но все же почему ему хотелось произносить такие нелепые слова? Я достал свою благотворительную чековую книжку и послал ОКСФАМу 50 фунтов. Я сделал это за Филипа Ларкина. Морин тоже собирала индульгенции и переводила их на своего умершего дедушку. Однажды она все мне объяснила про чистилище и временное наказание - в жизни не слышал большей чепухи. Морин Каванаг. Интересно, что с ней стало. Интересно, где она сейчас.

Среда, 3 марта, поздно. Сегодня вечером я познакомился с незаконным обитателем нашего крыльца. Вот как это произошло.

Мы с Эми отправились в Национальный театр посмотреть «Инспектор пришел». Блистательная постановка в потрясающих сюрреалистических декорациях, играется без антракта, словно смотришь сон. До этого я не слишком высоко ценил Пристли, но сегодня он показался мне так же хорош, как старик Софокл. Даже Эми увлеклась - впервые она не пыталась за ужином подбирать для пьесы других актеров. Мы поужинали в «Овации», заказав одни закуски - они всегда лучше основных блюд. Эми взяла две, а я - три. И выпили бутылочку «сансерра». Нам надо было многое обсудить помимо пьесы: мои проблемы с «Хартлендом» и последний конфликт Эми с Зельдой. Эми нашла при стирке в кармане школьной блузки Зельды таблетку, и теперь боится, что это либо «экстази», либо противозачаточное. Неизвестно, что хуже, но она не посмела спросить об этом девочку, боясь обвинений в слежке. Из своей огромной, раздутой торбы она выудила конверт-авиа с запечатанной в нем таблеткой и вытряхнула ее на мою пирожковую тарелку для освидетельствования. Я сказал, что она похожа на «холодок», и предложил пососать, чтобы убедиться. Положил ее в рот и понял, что прав. Сначала Эми вздохнула с огромным облегчением. Потом, нахмурясь, сказала:

- А чего это она волнуется из-за плохого запаха изо рта? С мальчиками целуется?

- А ты не целовалась в ее возрасте? - спросил я. На что она ответила:

- Да, но не засовывая языки друг другу в глотку, как делают сейчас.

- Мы тоже так делали, - признался я, - это называлось французским поцелуем.

- Между прочим, теперь через это можно подхватить СПИД, - заявила Эми. Я возразил, что вряд ли, хотя точно не знаю.

Потом я поведал ей про четырнадцатый пункт. Она сказала, что это возмутительно, и посоветовала уволить Джейка и оспорить контракт в Писательской гильдии. Я сказал, что смена агента проблемы не решит и что адвокат Джейка уже проверил контракт и он неуязвим. «Merde», - отозвалась Эми. Мы обсудили разные идеи удаления Присциллы из сериала, которые становились все более и более игривыми по мере того, как уровень вина в бутылке падал: Присциллу востребовал ее бывший муж, которого она считала умершим и о котором она не сказала Эдварду, когда выходила за него; Присцилла сделала операцию по перемене пола; Присциллу похитили космические пришельцы… Я по-прежнему считаю, что наилучший выход для Присциллы - умереть в последней серии нынешнего блока, но Эми нисколько не удивилась, что Олли и Хэл это забраковали.