Клаудиа Пиньейро: Вдовы по четвергам

Через неделю после похорон Рони и Вирхиния приглашают вдов к себе в гости. Эта неделя им потребовалась, чтобы подготовиться к встрече. Карла и Тереса пришли вовремя. Лала опоздала на двадцать минут. Взглянуть друг на друга в первый раз было очень тяжело, почти невозможно. Сказать первые слова, впервые промолчать. Вирхиния подала кофе. Женщины стали расспрашивать про ногу Рони. Тот рассказал им об операции, лечении, реабилитации. И о падении. Но не о том, почему он упал. Потом постепенно начал рассказывать о том, что случилось той ночью, до сломанной ноги, до того, как Вирхиния заталкивала его в джип и как на выезде они встретились с Тересой.

— Я не думал, что они на такое способны, — говорит он. — Не думал, что они сделают это.

Женщины не могут его понять. Рони рассказал им о плане Тано, о депрессии Мартина Уровича, о том, как Тано описал им ситуацию, историю своей собственной смерти, но Рони все-таки ему не верил. Он не упомянул о тех доводах, с помощью которых он убеждал Густаво. Этого и не потребовалось. Карла заплакала. Лала несколько раз сказала «вот сукин сын», не объясняя, относится ли это к ее мужу или к Тано. Или даже к Рони. Тереса все никак не могла понять сути дела:

— Так, значит, это был не несчастный случай?

— Думаю, нет.

— Это было самоубийство?

— Да, самоубийство.

— Не может такого быть, он никогда мне ничего не говорил.

— Вот сукин сын, — снова сказала Лала.

— Должно быть, он думал, что так будет лучше для тебя и для детей, — объяснила Вирхиния.

— Он вообще не думал, думать умеет только Тано. — Лала говорила о нем в настоящем времени, будто Тано был еще жив.

— Мне кажется, никто из нас не знал о том, как плохи были дела у Тано, — попробовал объяснить Рони.

— Но у него все шло неплохо, мы строили планы, собирались уехать путешествовать, — говорила Тереса, которая все еще не могла ничего понять.

— А я? — спросила Карла.

Никто ей не ответил.

— Как Тано уговорил Густаво? — снова спросила она.

— Не знаю, — ответил Рони. — Кажется, он его так и не уговорил.

— Боже мой! — воскликнула Карла и заплакала.

— Простите, я хотел бы избавить вас от еще одного печального момента, но вы должны об этом знать, — объяснил Рони.

— Кто сказал, что мы должны об этом знать? — спросила Лала.

Карла плакала и не могла остановиться, Вирхиния подошла к ней и взяла за руку. Они обнялись. Лала ушла, хлопнув дверью. У Тересы все никак не могли сложиться части головоломки:

— Дела шли неплохо, Тано говорил, что все хорошо.

Воцарилось долгое молчание, которое нарушают лишь всхлипывания Карлы.

— Ты уверен в том, что все случилось именно так, как ты говоришь? — спрашивает Тереса.

— Абсолютно уверен.

Снова повисло молчание, потом вдова Тано захотела узнать:

— Это что-то меняет?

— Это правда, — ответил Рони. — Изменилось лишь то, что теперь вы знаете правду.

Не прошло и двух часов после встречи, на которой Рони рассказал вдовам, что же на самом деле случилось той ночью, как в их доме появились Эрнесто Андраде и Альфредо Инсуа, которые хотели поговорить с Рони наедине. Они не сказали об этом прямо, но легко было догадаться, так что Вирхиния ушла на кухню готовить кофе и пробыла там гораздо дольше, чем требовалось. Для того чтобы не выслушивать просьбу: «Мы хотим поговорить по-мужски, без женщин». Разговор начался издалека:

— Кто-нибудь знает, какой сегодня у нас экономический индекс?

Никто этого не знал.

— Дела в стране идут все хуже, если у тебя есть деньги на счету в банке, сними их, Рони, мой тебе добрый совет.

— В банке у меня только кредит.

— Надеюсь, он в песо?

— Ты слышал о банковском страховании?

Наконец они перешли к тому, зачем явились:

— Кто-нибудь еще, кроме тебя и Вирхинии, знает о том, что это было самоубийство?

— До сих пор я сказал об этом лишь Лале, Карле и Тересе.

— Почему ты говоришь «до сих пор»?

— Не знаю, потому что это правда: до сих пор я сказал только им…

— Рони, это не могло быть самоубийством.

— Я знаю, такое сложно понять.

— Дело не в понимании, Рони, дело в том, что не было, просто не было никакого самоубийства.

— Но я же был там, слышал, как они все планируют, просто не думал, что они решатся на это, так что…

— И сейчас тоже не думай, это самоубийство не нужно никому. Скажи, ты понимаешь, что если это будет признано самоубийством, их жены окажутся на улице? — спросил Инсуа.

Рони не ответил.

— Ты ведь знаешь, о чем я, да?