Виктория Хислоп - Остров. Тайна Софии

Лапакис видел отражение всех этих мыслей на лице девушки. Теперь, когда работа на Спиналонге завершена, в его жизнь тоже должна была прийти неопределенность. Он собирался поехать в Афины и следующие несколько месяцев посвятить своим старым пациентам, которые по-прежнему нуждались в лечении, а потому должны были переехать в больницу Святой Варвары, но дальнейшая жизнь была так же покрыта мраком неизвестности, как обратная сторона луны.

– Что ж, с Богом, – сказал он. – Наверное, ваш отец уже ждет нас.

Они прошли по улице и вошли в туннель. От древних стен вибрирующим эхом отскакивал звук их шагов.

Гиоргис действительно ждал их на пристани. Нервно затягиваясь сигаретой, он сидел на стене в тени мимозы и ждал, когда дочь выйдет из туннеля. Ему казалось, что этого не случится никогда. Не считая Марии и Лапакиса, остров теперь был полностью безлюдным. Переправили даже ослов, коз и кошек, лодки с которыми напоминали Ноев ковчег. Предыдущая лодка отчалила минут десять назад, и пристань опустела. На ней валялись металлический ящичек, связка писем и полная пачка сигарет – немые свидетельства торопливого отплытия последней партии островитян. «Может быть, что-то произошло? – с тревогой думал Гиоргис. – Но что могло помешать Марии уехать?»

Что если доктор не подписал ее справку?

Но когда эти глупые мысли уже стали казаться пожилому рыбаку реальностью, из темного полукруга туннеля вышла Мария и, раскинув руки, бросилась к Гиоргису. И как только она очутилась в объятиях отца, все мрачные мысли и сомнения разом отодвинулись куда-то на задворки ее сознания.

Не произнося ни слова, Гиоргис наслаждался прикосновением шелковистых волос дочери к своей загрубевшей коже.

– Поехали? – через какое-то время спросила Мария. Ее вещи уже лежали на дне лодки. Лапакис спрыгнул в лодку первым и повернулся, чтобы подать Марии руку. Девушка стала одной ногой на переднее сиденье. Долю секунды ее вторая нога оставалась на каменистой земле причала, но потом и она очутилась в лодке. Жизнь Марии на Спиналонге закончилась.

Гиоргис отвязал старое суденышко и оттолкнул его от пристани. Затем он проворно для человека своего возраста запрыгнул в лодку и развернул ее. Спустя несколько секунд они уже плыли к берегу Крита.

Пассажиры Гиоргиса сидели по ходу лодки, не свода глаз с ее носа, который, подобно стреле, летел к цели. Гиоргис же смотрел на Спиналонгу. Темные квадраты окон глядели на него как запавшие, незрячие глаза, и их невыносимая пустота наводила его на мысли о тех больных лепрой, которые прожили остаток своих дней в слепоте. Внезапно ему привиделась Элени – такая, какой он в последний раз видел ее на этой пристани, и на мгновение радость от того, что дочь снова рядом, померкла в его сердце.

Путь до гавани занял считанные минуты. Маленькая пристань Плаки была запружена народом. Многих из колонистов встречали близкие или друзья; другие просто обнимались, стоя на земле родного острова, – некоторые очутились здесь впервые за четверть века. Громче всех вели себя афиняне. Несколько их друзей и даже бывших коллег преодолели весь долгий путь из столицы, чтобы вместе с ними отпраздновать это эпохальное событие. Все знали, что сегодня они будут гулять до глубокой ночи, а завтра утром поедут в Ираклион, а оттуда в Афины. А пока что они покажут этой деревушке, как надо веселиться! Среди афинян было несколько музыкантов, и утром они успели даже, порепетировав с местными, сформировать внушительный оркестр, в котором были почти все инструменты – от лиры, лютни и мандолины до бузуки, волынки и пастушьей флейты.

Со вторым ребенком, Петросом, на руках на пристани стояли, встречая Марию, Фотини, Стефанос и Матеос, их кареглазый мальчуган, который пританцовывал от возбуждения и пьянящей атмосферы, не имея представления о том, насколько значителен этот день, но в восторге от витавшего в воздухе предвкушения карнавала.

– Добро пожаловать домой, Мария, – сказал Стефанос и чуть отступил, чтобы жена смогла обнять лучшую подругу. – Мы так рады, что ты вернулась!

Он начал грузить коробки Марии в свой автомобиль – до дома Петракисов было близко, но не настолько, чтобы нести все в руках. Молодые женщины пересекли площадь пешком, оставив Гиоргиса привязывать лодку. Они пойдут пешком. Уже были установлены столы на козлах, стояли стулья. Яркие флажки, которыми площадь была украшена с четырех сторон и по диагонали, радостно трепетали на ветру. До начала праздника осталось совсем немного.