Виктория Хислоп - Остров. Тайна Софии

Как ни тянуло Кирициса остаться подольше в этом приятном доме у гостеприимной хозяйки, ему пора было идти. Мысль об очередных семи днях разлуки с девушкой повергла его в уныние, но он старался никогда не опаздывать сам и не терпел опозданий других, а в больнице его уже ждали пациенты и коллеги. Среда была для Лапакиса и Афины Манакис небольшой передышкой в переполненной тяжелой работой неделе, и это придавало еще большую значимость неизменной пунктуальности доктора Кирициса. Дополнительная нагрузка, павшая на плечи двух врачей после начала нового курса лечения, и без того практически лишила их свободного времени: теперь они вынуждены были лечить своих пациентов не только от лепры, но и от побочных эффектов новых медикаментов, пусть даже этих эффектов было не так уж много. Часто Лапакису приходилось уезжать с острова только в десять часов вечера – лишь для того, чтобы в семь утра снова быть на работе. Наблюдая все это, Кирицис пришел к выводу, что ему надо довести частоту своих приездов на Спиналонгу до двух или даже трех раз в неделю.

За прошедшую неделю доктор Лапакис составил список второй группы пациентов, которым планировалось колоть дапсон. В этом списке была и Мария.

Как-то в середине марта, когда на склонах холмов уже начали появляться дикорастущие цветы, Кирицис после работы зашел к Марии в гости. Было шесть часов вечера, и девушка удивилась, услышав стук в дверь. Ее удивление еще более возросло, когда она увидела на пороге доктора Кирициса: она знала, что в это время Гиоргис уже ждет Кирициса, чтобы переправить через пролив. А потом доктору предстояло еще долгое возвращение в Ираклион.

– Доктор Кирицис? Заходите… Хотите чего-нибудь выпить?

Сквозь полупрозрачные занавески проникал янтарный предвечерний свет, и казалось, что поселок за окнами охвачен пламенем, – но даже если бы это было так, Кирицису сейчас было все равно. Неожиданно для Марии он взял обе ее руки в свои.

– На следующей неделе вам начнут колоть новое лекарство, – сказал он. Затем, глядя в глаза девушке, он уверенно добавил: – И однажды вы сможете покинуть Спиналонгу.

Уже несколько недель Кирицис репетировал слова признания в любви, но когда подходящий случай настал, то смог выразить свои чувства лишь беззвучным жестом. Однако легкое пожатие его прохладных пальцев сказало Марии больше, чем самые красноречивые слова о любви. Ее переполнило живительное ощущение прикосновения двух тел.

В предыдущие встречи они обсуждали главным образом отвлеченные вопросы, но даже когда в беседе наступала пауза, у Марии не возникало ни малейшего чувства неловкости, скорее наоборот – ее ощущения были схожи с теми, которые она испытывала, когда находила потерянный ключ или кошелек. В присутствии доктора Кирициса девушку наполняла уверенность, что она нашла то, что искала, и больше ей ничего от жизни не нужно.

Она не могла удержаться от сравнения Кирициса с Маноли, искрометная речь и игривые поступки которого зарождались словно помимо его воли – как вода, бьющая из поврежденной трубы. В первую же их встречу в доме Вандулакисов Маноли взял руки Марии и поцеловал их так, словно был страстно в нее влюблен. Однако это была лишь видимость: девушка точно знала, что Маноли не влюблен в нее. С Кирицисом все обстояло совсем иначе: несомненно, до недавних пор он делал все возможное, чтобы скрыть свои чувства даже от себя самого. Да ему и не было особой нужды делать это: он был слишком занят работой, чтобы анализировать порывы своей души.

Мария подняла глаза, и их взгляды вновь встретились – как и руки. В глазах доктора Кирициса светились сочувствие и доброта.

Они не могли бы сказать, сколько времени простояли так, но этого хватило, чтобы понять, что одна эпоха в их жизни закончилась и началась другая.

– Увидимся на следующей неделе, – наконец произнес доктор Кирицис. – Надеюсь, к тому времени доктор Лапакис уже сообщит вам, когда начинается курс лечения. До свидания, Мария.

Он вышел из дому, и пока он не исчез за поворотом, Мария провожала его взглядом. У нее было чувство, словно они знакомы уже целую вечность. Вообще-то она действительно впервые увидела Кирициса почти пятнадцать лет назад – это было незадолго до войны, во время одного из его приездов на Спиналонгу. И хотя тогда он не произвел на нее особого впечатления, теперь ей было сложно понять, как она могла не любить его. Чем же было занято то огромное пространство в ее душе, в котором теперь поселился доктор Кирицис?