Барбара Вайн - Книга Асты

На этот раз мы с Полом начали с Малверн-роуд, которая шла параллельно Лансдаун-роуд с восточной стороны. Дом, в котором жил друг Моэнса, должно быть, стоял в начале улицы за углом. И Моэнс смотрел из окна или палисадника перед домом, как за ним идет Хансине. Если он видел, что она шла по Ричмонд-роуд, значит, она должна была идти от Наварино-роуд, где находилась вилла «Девон».

Мы свернули за угол, и пошли по улице. Было тепло, почти знойно. Улицу затеняли густые кроны деревьев, они словно отгораживали ее от окружающего мира. Под полуденным солнцем царила безмятежная тишина. К дверям с портиками вели лестницы, изящные окна домов больше подошли бы для Белгравии. [40] Престижный район Лондона. Ну, почти, если смотреть прищурившись.

Мы остановились на тротуаре и созерцали виллу «Девон». Из окна первого этажа выглянула Бренда Кёртис. Она пристально посмотрела на нас, не узнала меня и равнодушно отвернулась.

В точно такой же, как сегодня, жаркий августовский день, сюда пришла Хансине. У нее была назначена встреча. В условленное время, днем 2 августа, она должна была забрать из этого дома ребенка. На верхнем этаже виллы «Девон» лежали тела Лиззи Ропер и Мэри Гайд, но пока никто не знал об этом, и не узнает еще два дня. Ропер уехал в Кембридж вместе с сыном Эдвардом.

— В доме была только Флоренс Фишер, — сказал Пол. — Наверняка именно к ней пришла моя бабушка, ведь они дружили. Флоренс — единственная, кого она знала на вилле «Девон».

— Получается, медицинское заключение и показания свидетелей ошибочны? Ропер говорил Джону Смарту правду? Лиззи была беременна и родила девочку до убийства?

— Почему Лиззи?

— Но там была только Лиззи.

— Там была и Флоренс.

В одну секунду все предположения исчезли, остался единственный очевидный ответ. Мозаика складывалась. Мы повернулись и молча пошли по Наварино-роуд, обдумывая все это.

Флоренс Фишер была обручена, но замуж так никогда и не вышла. Она держала табачную лавку, ее сфотографировали в форме Женской добровольной службы рядом с маркизой Кловенфорд.

Призналась ли она Хансине, что беременна, когда они познакомились в начале июля? Беременность могла быть не очень заметна, особенно если учесть, что Флоренс была крупной девушкой. Но, вероятно, она рассказала Хансине, или та увидела сама, когда беременность уже трудно было скрыть.

— Как ты думаешь, об этом знали? Я имею в виду, Роперы?

— Думаю, да, — ответил Пол. — Расмус давал ей расчет, но Мэри Гайд настояла, чтобы она осталась. Мы не понимали почему. Но все проясняется, если предположить, что она была беременна. Хозяева обычно увольняли прислугу, если такое случалось. А положение Флоренс могло шокировать строгого пуританина Ропера, но не произвести большого впечатления на миссис Гайд, дочь которой вроде бы забеременела еще до встречи с Ропером. Флоренс все равно пришлось бы оставить виллу «Девон» после рождения ребенка, потому что никакой хозяин в те дни не стал бы держать прислугу с младенцем.

Я не смотрела, где мы, просто шла рядом с Полом, а он вел меня к югу. Я не заметила, как мы оказались на Лавендер-гроув. Этот путь проделала Хансине, когда возвращалась домой с младенцем на руках, а Моэнс бежал рядом с ней. Это был жаркий день, возможно более жаркий, чем сегодняшний, и новорожденному ребенку Флоренс не грозила простуда.

Я впервые увидела дом, в котором жила Аста, когда приехала в Лондон.

Маленькие лица по-прежнему были здесь, лица молодых женщин, высеченные из камня, с венками на голове, — одно над портиком и по одному над каждым окном верхнего этажа. За этим большим эркером она сидела и ждала, когда родится ребенок, наблюдая, как мальчики гоняют обручи на улице. А здесь, рядом с домом, где кто-то припарковал «лендровер», Расмус оставлял свою машину, кажется, «хаммель». В те дни почти ни у кого не было автомобилей. В эркере висели тюлевые занавески, которые Аста терпеть не могла.

Мы продолжили путь и принялись задавать друг другу вопросы.

— Почему Свонни отмечала день рождения 28 июля? — спросил Пол.

— Вероятно, потому, что она родилась в этот день, и Аста это знала. Свонни родилась в пятницу, 28 июля, и, возможно, некоторое время Флоренс считала, что сможет оставить девочку. В конце концов, Роперов не будет в доме. Или она не знала, что делать с ребенком. Она не представляла, как будет жить, наймет ли ее кто-нибудь, захочет ли ее друг на ней жениться. И то, что Аста потеряла ребенка, стало для нее подарком судьбы. Появилась леди, которой нужна ее малышка.