Александр Смоленский - Заложник

– Люблю эспрессо, – томно заметил Михаил, делая первый глоток. Что может быть лучше первого глотка кофе? Разве что последний?

– А я люблю первый глоток пива. Знаешь, как в молодости, холодное, из кружки, по двадцать две копейки.

– Так ты говоришь, что стоит пообщаться с Кушаковым? – вновь вырулил на свою тему Умнов.

– Я ж тебе говорил, что он мой сосед. А соседи всегда не виду. Там у нас, на грядках, люди раскрываются быстро. Или тебе мой сосед совсем уж невмоготу? Спору нет, Кушаков хоть и душа-человек, но не простой. А кто из них простые люди? Но познакомиться надо. Не помешает.

– А что, ты говорил, у него за проблемы? – осторожно спросил Умнов.

– Да я толком не знаю, во все тонкости не посвящен, – с сожалением сказал водочный король. – Знаю только то, что я тебе вчера сказал, вот и все. На свою голову Кушаков вывел кого-то на чистую воду и теперь не знает, что с этим делать. Ну, с той самой бумагой.

– А что это он с тобой откровенничает? – в лоб задал вопрос Умнов. – Уверен, что на той бумаге стоит гриф «секретно». А он, далеко не такой простой, с тобой ее обсуждает.

– Ничего он не обсуждает, а так, с горя сказал. И потом, есть ли на той бумаге гриф или нет, никому не известно. Бумагу-то вообще никто не видел. Кушакову тоже кто-то, получается, сболтнул. Вот он и гадает на кофейной гуще. Теперь и ты туда же.

Умнов понял, что от приятеля вряд ли добьется чего-либо конкретного, и решил закрыть тему.

– В общем, я с тобой в баню поеду. Только, как мы вчера договорились, заранее никого не оповещай и не говори, что ты меня пригласил. Пусть сами догадываются. Там, как я понимаю, гадалок с Лубянки будет немало.

– Не знаю.

– И вот еще что. Ты мне план, как туда ехать, нарисуй. Я сам подъеду.

– Хорошо, – быстро согласился приятель. Он быстро положил в папку со счетом за обед двести долларов и еще пятьсот рублей «на чай» и встал одновременно с Умновым. Подошедший хозяин заведения сам лично проводил их.

На улице пахло Ее Величеством Весной.

Вырвавшись из тяжких цепей нахлынувших воспоминаний, которые, собственно, и подтолкнули его, заместителя главы Администрации Президента, присоединиться к банной компании, Михаил Юрьевич мыслями вновь вернулся в прокуренную комнату, где горы бутылок и тарелок с едой уже сменил дымившийся самовар.

– Такое впечатление, что провалился в сон, – виновато, совсем как школьник на дополнительном уроке, сказал он собравшимся. – О, чаек – это здорово. То, что доктор прописал.

– Не доктор, а вот он – наш гостеприимный хозяин. – Кушаков решил, что настал подходящий момент представить Умнову своего соседа по даче – Плательщика. – А то, что сон сморил – так с кем не бывает? Сейчас чайку примем и продолжим обсуждение.

Все, кто сидел за столом, дружно его поддержали.

– Действительно, давайте что-то решать, – предложил Кушаков.

– А что, собственно, решать? – неожиданно спросил Умнов.

– Для начала – как сформулировать информацию наверх?

Этого Кушаков действительно не представлял. Ситуация была, прямо сказать, весьма щекотливая. И принимать решение в одиночку Кушакову явно не хотелось.

– Я бы на вашем месте пока не светился вообще. По крайней мере, пока, – рассудительно заметил Умнов. – Если даже предположить, что уважаемый Леонид Сергеевич, – тут он сделал галантный поклон головой в сторону полковника Мацкевича, – прав, то в настоящий момент просто не та политическая ситуация, чтобы некие силы могли использовать этот гипотетический документ.

Умнов продумал свою игру заранее и сейчас всячески старался авторитетно убедить офицеров ФСБ, что нет никаких сколько-нибудь серьезных предпосылок идти на доклад к Самому. С чем идти? Со слухами? Сплетнями? Домыслами? Несерьезно. Тем более что пока, мол, политикой, на его взгляд, и не пахнет. Скорее, хозяйственные разборки, передел нахапанной собственности.

– Я согласен, – коротко вставил свое слово аналитик ФСБ Мацкевич.

– Поддерживаю ваше мнение, – счел нужным высказаться и Попов. Хотя уж чье-чье, а его мнение сейчас мало кого интересовало.

– Тогда подведем итог.

Кушаков разлил по стаканам.

Этого опытного служаку беспокоило лишь одно – раз докладывать Президенту нечего, то кто взвалит на себя ответственность за это решение? Ведь случись потом что, виноватыми станут все они. За исключением, пожалуй, Умнова.

– Плохо мы сработали. Конкретики нет, одни предположения, догадки. Никак не годится. Поэтому попросим товарища Умнова, который лучше нас всех помнит обстановку времени составления документа и к тому же лучше нас ориентируется в таких делах, самому и решить, надо ли докладывать или не надо. Ведь все и тогда, и сейчас вокруг вас крутится, уважаемый Михаил Юрьевич? Не так ли?